© Светлана Орловска, 2016
© Лукаш Орловски, дизайн обложки, 2016
© Лилия Коледа, иллюстрации, 2016
ISBN 978-5-4483-5462-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Перед нами книга талантливого писателя и профессионального психолога. Герои её сюжета вплетены в тонкую ткань событий, то и дело соскальзывающих из реальности в мир, где нет привычных координат. Он творится прямо у нас на глазах игрой сознания или вдруг рождается стихийно, никому не подчиняясь. Этот мир странно подсвечен изнутри, словно отражен забытыми силуэтами в старом пыльном зеркале.
Ход в Зазеркалье – это мистическая колея, ведущая глубоко внутрь, а кажется что вовне, в другую Вселенную. В нее проваливаешься, не успевая даже на миг осознать происходящее и на всякий случай схватить хоть глоток воздуха, чтобы там осмотреться и принять новое своё местонахождение.
Сначала просто принять, двигаться, не разбирая дороги перед собой и не стремясь пока ничего осмысливать. Но между тем уже и не бросаясь срочно искать щель выхода, которая очевидно там же, где был вход. Пугающее очарование встреч с собой, своими притаившимися страхами и фобиями, вытесненными и застрявшими где-то на дне подсознания маленьким, спящим невротическим клубком, тревожит, бередит и даже ранит. Нужна перезагрузка. Не там, где движется обыденная реальность. А в этом замутненном, искривленном Зазеркалье, с его аллегориями и обнаженными нервами. Внутри себя.
Это параллельная драматургия сознания, текущая по своим правилам на фоне и в глубине прочтения текста. Вокруг него. Он обладает собственной языковой магией, заставляющей неотрывно цепляться за нить повествования. Аллюзия такая, как от просмотра длинной съемки распускающегося бутона, многократно ускоренной оператором до ожившего цветения. Это – о языке, слове, смысловой гамме чувствования. По ходу развертывания сюжета в драматургии появляются пружины, раскачивающие сознание от экзистенций к пронзительному опыту погружения в глубины любви – душевной и телесной, в их неразрывность. Эти сцены прописаны на такой высокой ноте истинного таинства между людьми, что если им суждено будет просочиться из Зазеркалья в реальный мир, то он засветится еще одним маяком. В этом тонусе ожидания автор книги оставляет читателя в конце первой её части. Надеемся, оставляет ненадолго.
Шлейф, ощутимый позади, после прочтения – художественно-терапевтический. Перезагрузка. Ясность, бодрость и ничем не измеряемая благодарность. Каждый читатель увидит в книге себя – самое лучшее, что нужно для познания. Текст для читателей умных и глубоких. Для тех, кто слышит шепот в глубине событий.
Музыковед, кандидат искусствоведения,
доцент, профессор кафедры теории музыки
Национальной музыкальной академии
Украины имени П. И. Чайковского Т. В. Филатова
Хмм… Что делает здесь сосед из моего детства? Помню его смутно и только потому, что однажды он, можно сказать, спас меня от падения в канализационный люк. Кому-то, зачем-то понадобилась тяжелая, металлическая крышка от него. А я была еще слишком мала, чтобы уверенно управлять тормозами нового двухколесного велосипеда. Кто знает чем бы все это закончилось – не подоспей вовремя сосед.
Не помню его имени, да кажется и не знала никогда. Не слышала его голоса… Был тихим, неприметным человеком со странной татуировкой на внутренней стороне кисти. Не помню, чтобы он с кем-нибудь заговаривал в нашем дворе.
Сейчас он что-то говорит и даже жестикулирует, помогая мне его услышать. Но я не слышу. Я ведь не знаю его голоса, хоть и изо всех сил стараюсь познакомиться с ним.
К тому же вклинивается навязчивый, как в старом, испорченном транзисторе, визгливый голос Людки из 15 кв. Надо же! И она здесь. Та самая, в сущности неплохая, сердечная девица, которую пенсионеры, дежурившие на лавке возле подъезда, всегда провожали укоризненными взглядами.
А те, что побойчее да позлобней, и шалавой могли назвать. Изнывающие от жары и от скуки старики, сфинксами сидевшие у подъезда, всегда с какой-то плотоядной радостью оживлялись на вид очередного, обнимающего Людку ухажера. А она будто и не замечала их неодобрения. И что интересно, не было это нарочито вызывающей, демонстративной позицией, показывающей всем средний палец. И не то чтобы ей совсем не было ни до кого никакого дела. Было в ней, чтo-то такое, что дается видимо от рождения. Какая-то гостеприимность души, радушие ко всему живому. Такое можно встретить, и то не часто, только у старших людей, которым повезло прожить интересную, полную жизнь. Повстречав такого человека, мы точно знаем определение тому, что он излучает, в свой особый способ относясь к людям и к жизни в целом. Мы зовем это мудростью.
Но Людка… Откуда взяться мудрости у ПЭТЭУшницы, 20 с небольшим лет отроду, для которой тройка в школе была той максимальной высотой, за которой зеленым светом облегчения мигал значок- переведена? И все же было в ней какое- то интуитивное понимание того, что не бывает абсолютно плохих людей – бывают несчастливые. И что жизнь неоднозначна и скоротечна. И что радоваться ей значительно приятней чем тратить понапрасну на склоки. Видимо это и раздражало особо ядовитых пенсионерок. Тех, что и потаскухой обозвать и плюнуть вслед ей могли. И столько злобы и горечи в этом было, что казалось плевок сейчас зашипит как капля на раскаленном утюге. Похоже молодая жизнелюбивая девушка невольно расстравливала их старые раны непрожитой жизни, сочащиеся горечью одиночества, неразделенной любви, упущенных возможностей. Завистью к тому, что и в их жизни могло бы быть, но не случилось…
