(Пандемия 2020, Миннеаполис)
Когда мы приехали в Америку, эмигранты предыдущей волны, уже успевшие здесь обосноваться, часто приглашали нас в гости, расспрашивали, что делается на их бывшей родине, хвастали своими домами, и щедро давали самые разные советы. Особенно же они отмечали, что нельзя упускать представившуюся возможность, потому что она может не повториться.
Английского я не знал, и перед очередными гостями, взяв наклейку от винной бутылки, опустошённой в предыдущих гостях, пошёл в магазин. Там я показал наклейку молоденькой кассирше и выставил три пальца, уточняя, сколько бутылок мне нужно. Девочка быстро нашла вино, засунула три бутылки в целлофановый пакет, назвала цену и сказала «plus tax» (плюс налог).
Слово plus я понял правильно, а слово tax слышал впервые и решил, что это – целлофановый пакет. В то время в Советском Союзе такие пакеты хоть и не считались роскошью, но были ещё редкостью, и за них надо было платить. Мне же платить не хотелось, и, вынув бутылки из пакета, я сказал:
– No tax [не хочу налог].
Девочка на несколько секунд прибалдела, а, придя в себя, начала что-то эмоционально объяснять. Я, разумеется, ничего не понял, но, не подавая вида, кивал и слушал. Она закончила говорить и вновь засунула бутылки в пакет. Я рассердился, опять вынул бутылки и уже твёрже сказал:
– No tax.
На шум вышел хозяин. Его заведение находилось в районе, где в то время жило много американских евреев. Спиртное там большим спросом не пользовалось, и магазин влачил довольно жалкое существование, но после того, как туда стали приезжать советские эмигранты, торговля расцвела, а хозяин научился очень хорошо распознавать славянский акцент и даже выучил несколько русских слов.
Узнав, в чём дело, он с помощью этих слов и бурной жестикуляции, прочитал мне лекцию о системе налогообложения в Штатах. Я опять ничего не понял, но почувствовал, что спорить бесполезно и платить придётся за всё. Закончив объяснение, он положил бутылки в целлофановый пакет. Я заплатил, вынул бутылки, рассовал их по карманам, с презрением бросил ему целлофановый пакет и пошёл домой.
После этого каждый раз, когда я приходил в магазин, девочка-кассирша, вместо ответа на моё приветствие, говорила «No tax?».
При этом она так многообещающе улыбалась, что я очень хотел пригласить её к себе, но не решался: тогда в Америке, все друг другу улыбались, и я боялся ошибиться, потому что очень не любил, когда мне отказывали.
Потом я купил дом, переехал в другой район и всё забылось. А недавно я вновь оказался в том районе и решил посмотреть, существует ли ещё этот магазин. Он стоял на прежнем месте. Я зашёл, и на кассе увидел ту же девочку, только уже не девочку, а женщину в самом расцвете лет. Она меня узнала, мы разговорились, и снова она мне многообещающе улыбалась. И хотя теперь я уже понимал, что значит эта улыбка, опять я не мог решиться пригласить её к себе. Теперь я уже боялся, что она согласится. И чтобы выйти из неловкого положения, я купил бутылку вина. Женщина сказала мне, сколько я должен, положила вино в целлофановый пакет и туда же опустила свою визитку. Я спрятал визитку, как ностальгическое напоминание о моём американском детстве.
Так бы, наверно, эта история и закончилась, но на следующий день губернатор объявил карантин и самоизоляцию. За последующие шесть недель вынужденного домашнего ареста я так одичал, что решил позвонить продавщице. Я набрал номер, указанный в визитке и стал думать, как правильно представиться, но после второго гудка автомат бесстрастным голосом сообщил, что магазин вышел из бизнеса.
Эмигранты предыдущей волны оказались правы: в Америке нельзя упускать возможность, она может не повториться.
(Сарасота, США, 2010-е годы)
Из магазина вышла пожилая женщина, в глазах которой было такое отчаяние, что я невольно спросил её, – что с вами?
Я потеряла мобильник, – ответила она, – а без телефона я, как без рук, не знаю, что мне делать.
– Продиктуйте свой номер, я позвоню, может, его уже нашли.
Она продиктовала, и я позвонил, но мне никто не ответил.
– Наверно, телефон украли, а у меня там всё, – повторила женщина.
– Любой телефон можно отследить, и вор наверняка это знает, – возразил я, вновь набирая номер.
После очередной попытки на той стороне сняли трубку.
– Здравствуйте, – сказал я, – это мой телефон, я потерял его в магазине. Вы где?
– В кафе, – ответил недовольный мужской голос.
– Где оно находится?
– Рядом с магазином женской одежды.
– Как я вас узнаю?
– Я буду около кассы, – сказал мужчина.
Когда мы к нему подошли, он спросил:
– Как выглядит ваш мобильник?
– Он в голубом футляре, на котором стоят мои инициалы Д.Л. – ответила моя спутница.
Мужчина вручил ей телефон и ушёл, а Д.Л. прижала телефон к груди. Лицо её сразу порозовело, и она превратилась из олицетворения безнадёжности в очень привлекательную женщину зрелого возраста. Весьма зрелого.
– Вы даже не представляете, как вы меня выручили, – сказала она, – я должна вас отблагодарить. Я готова выполнить любое ваше желание.
– Прямо-таки золотая рыбка, – подумал я, пожимая плечами.
