– Грехи наши тяжкие, что ж теперь будет, что будет?..
– Что ты там бормочешь, Агаша?
Агаша поправила на голове платок.
– Так, сама с собой я… Ну что, поглядели?..
Полная дама с мальчишкой на буксире ещё раз пощупала мануфактуру.
– Да чего там, – с сердцем сказала Агаша. – Совсем новый костюм-то, Пал Егорыч его за неделю до смерти получил! Дочка заставила… Если б не Надинька… – Глаза у женщины налились слезами, но она сдержала себя.
Полная дама кивала сочувственно, потом вытянула из кармана носовой платочек и приложила к сухим глазам.
– Как же вы теперь будете, Агаша? Надинька круглой сиротой осталась, мать у неё в каком году померла? В сорок четвёртом?
Агаша вздохнула.
Соседка вовсе и не собирается брать костюм. Остановилась просто так, поговорить, выведать что-нибудь. Соседки, они такие, им бы только поразнюхать, а ещё месяца нет, как Павла Егоровича схоронили!
Видно, в Москву придётся ехать, там костюм продавать. Здесь, на станции, толкучка маленькая, совсем пятачок, а костюм дорогой, бостоновый. Агаша уж третий раз к московскому поезду выносит, а ни с места: в тот раз доктор Рогов остановился, тоже всё щупал, потом ферт какой-то приценивался, вовсе не знакомый, как пить дать писатель, что у самого перелеска живёт, нового секретаря взял!
Сегодня вот соседка остановилась. Да ещё, как на грех, Агаша забыла, как её звать-величать! Мальчонка вроде Вилен – стало быть, «Владимир Ильич Ленин», – в посёлке Вовкой кличут, а сама?..
…Продать бы костюм. У Надиньки боты совсем развалились, в туфельках по лужам бегает, да и тем скоро конец, они уже латаны. А деньги, что от Павла Егоровича остались, почти все вышли. Агаша девочке про деньги ни слова не говорила, конечно. Той тоже взять негде!
…Как жить? Вот как?
Осень 1956 года, Ленинград
– Товарищи! Дорогие товарищи! – Директор завода перевёл дух, в горле совсем пересохло.
Далеко внизу, перед трибуной, наспех собранной на платформе стапельного крана, колыхалось, шумело, едва удерживаясь в берегах, чёрное людское море.
Митинг организовали в честь постройки атомного ледокола «Ленин», который был заложен 17 июля 1956 года на Южном стапеле Адмиралтейского завода в Ленинграде.
Постройка ледокола с атомной установкой – на тот момент вещь неслыханная, почти невозможная. Необходимо было придумать совершенно новую технологию и организовать работы, начиная с нуля.
– Наша родная партия, наше советское правительство во главе с товарищем Хрущёвым ждут, что мы оправдаем оказанное нам доверие, не посрамим честь адмиралтейцев, всего завода! Двадцатый съезд, как вы знаете, нацелил советскую науку на проектирование атомных силовых установок для самого большого атомного ледокола в мире! И мы гордимся, что создание ледокола поручено именно нам, Адмиралтейскому заводу! Не посрамим, товарищи! Оправдаем!..
Людское море у подножия крана всколыхнулось, загудело взволнованно, вверх полетели кепки и картузы, раздалось могучее «ууурааа!», словно ветром принесённое из моря.
Парторг ЦК кивал и улыбался. Директор во время своей речи краем глаза то и дело посматривал на него – одобряет или нет.
Руководил проектом создания ледокола физик-ядерщик академик Александров, инициатором создания судовой ядерной установки стал Игорь Курчатов. Под руководством Александрова и Курчатова молодые учёные выполнили расчёты атомного реактора. Генеральным проектировщиком атомохода было назначено ЦКБ «Айсберг», главным конструктором стал Василий Неганов.
