Где моя талия?!
Не то чтобы я паникую, но все же… Еще месяц назад она была, а теперь ее нет. Или не месяц назад? Когда же я купила эту блузку и точно так же смотрела на себя в зеркало? На Новый год. На Новый год! Это же полгода назад! Нет, я точно помню, что там, где застегивалась пуговица на джинсах, оставался зазор размером в два пальца. И силуэт хоть немного походил на песочные часы. А теперь что? Нет, ну что это? Мои телеса, поплывшие за пределы пояса, теперь напоминают дрожжевое тесто, сбежавшее за края кастрюли…
Маруська без стука отодвигает шторку примерочной и просовывает коротко стриженную голову с яркой голубой прядью. Ее стремление походить на своего кумира Артемия Лебедева иногда поражает.
– Лови другой размер. – Без задней мысли она вручает мне футболку чуть больше той, что обтягивает меня, как оболочка – ливерную колбасу. И почти сразу же жалеет, что пошла со мной за покупками, когда видит мои глаза на мокром месте. На моем лице весь спектр эмоций: от отрицания до принятия. – Ну ты чего, Лесь? – Она медленно скрывается за ширмой, словно нашкодивший кот, и тараторит, уже не глядя на меня: – А знаешь, пошли в другой отдел! Я где-то читала, что они перепродали магазин какому-то местному владельцу и отшивают вещи на другой фабрике. Может, у них лекала новые?
Я натягиваю свою затасканную толстовку и накидываю на голову капюшон.
– Новые лекала тут ни при чем, – бормочу я и выхожу из примерочной. – А вот мамин новый рецепт чебуреков – отстой!
– Чебуреки твоей мамы – топчик! – возражает Маруська и, на выходе прощаясь с консультантами, зачерпывает горсть конфет. – Когда Светлана Павловна снова соберется их приготовить – зови в гости! Ради такого не влом даже на автобусе в вашу глушь притащиться.
В подавленном настроении я брожу по торговому центру из одного отдела в другой и вполуха слушаю подругу. Она может болтать без умолку, а мне это только на руку. Вещи меня больше не интересуют.
– Давай, примерь тунику! Смотри, какая крутая! – Маруська выуживает откуда-то с полок что-то длинное со стразами – напоминает вещь из гардероба Аллы Борисовны.
– Мне двадцать, – тяжело вздыхаю я, – а не семьдесят.
– А твоя мама бы обрадовалась! Ей нравятся такие вещи.
– Моя мама радуется всему блестящему. – И добавляю, глянув на ценник: – И дорогому!
– Ладно, давай перекусим, а потом что-нибудь выберем. Ты не затягивай! Выпускной уже в субботу. – Маруся достает телефон и сверяется с настенными часами магазина. – Прямой эфир с Виктором Максимовичем через пару часов, надо еще подготовиться.
Меня бросает в дрожь. Наш преподаватель и по совместительству научный руководитель моей дипломной работы всегда вызывает такую реакцию тела. А что творится с мозгами – вообще стыд и позор! Не умею вести себя адекватно рядом с красивыми мужчинами. Виктор Максимович – наша местная знаменитость. В тридцать лет кандидат филологических наук и основатель «Цензоров».
«Цензоры» – элита нашего университета. Группа из двенадцати бывших и нынешних студентов, которые выдают блестящие рецензии на книги, статьи и любые творческие работы. Мимо аудитории, где они собираются для мозгового штурма, все студенты проходят и крестятся, как христиане мимо церквей. Боги, одним словом, а не люди.
Представляете, как я радовалась, когда стала протеже самого Виктора Максимовича Аксенова? Все считают это чудом. И только Маруська знает, сколько сил и трудов я вкладываю в то, чтобы обратить на себя его внимание.
Хотя, конечно, научный интерес, связывающий нас, не совсем то, чего бы мне хотелось… Ах, мечты, мечты!
Мы заглядываем в пекарню при торговом центре. Я не собираюсь ничего покупать. Собственное отражение в зеркале – отличный мотиватор. Но крышесносные запахи в этой пекарне соблазняют еще из соседнего крыла здания. Разве можно устоять? Я покупаю батончик гранолы домашнего приготовления – меньшее из всех зол. Ну сколько она примерно весит? Граммов восемьдесят, не больше. Я вбиваю ее в графу «Перекус» в приложении телефона уже после того, как съедаю почти все.
– Уверена, что больше ничего не хочешь? – Маруська скептически осматривает меня и переводит взгляд на свою дюжину пончиков в сахарной присыпке.
Fat Secret выдает 800 калорий за 100 граммов гранолы. У меня глаза вылезают из орбит, и последний кусочек буквально застревает в горле. Выплевываю остатки батончика и, чтобы побороть приступ кашля, запиваю стаканом воды.
– Воу! – Маруська вскидывает руки и начинает заливаться смехом. – Это было отвратительно, Лесь! Может, все-таки пончик?
– Ты представляешь, сколько тут калорий?! Восемьсот! – Я с ужасом рассматриваю этикетку. И сколько такой бесполезной гадости я съедаю за день? Какое классное и одновременно ужасное приложение! – Мне остается всего триста калорий на ужин, чтобы не превысить дневную норму. Как люди живут, съедая всего лишь тысячу двести калорий в день?
Живот неприлично урчит, поддакивая моему возмущению.
