ПРОЛОГ
Жизнь меня учила. Одно время, например, у меня дома стоял фарфоровый кот-копилка. Я думаю, что копилку в виде кота мне купили потому, что по гороскопу я тоже был Кот. И с этим котом как видно у нас происходила кармическая связь. Когда мне хотелось сладкого, я подходил к копилке, тряс её, выковыривал иголкой из щели деньги, а потом шёл в магазин и покупал себе сладости. Я думал, денег в копилке много и исчезновение части никто не заметит. Но однажды мама, придя с работы, хорошенько тряхнула кота, а потом сказала удивлённо: что –то маловато там. Ты берёшь что ли оттуда? Не умея врать, я отвёл глаза.
Вечером отчим показал мне, как реагирует на воров наше общество, сняв с себя ремень, и вложив в кота недостающее через мою задницу. После этого на бедре у меня надолго осталась память об этом событии – два лиловых подтёка от ударов солдатской бляхой. Но я не стал паинькой сразу. Для этого нужно было время.
Годы, о которых я пишу, были не то, что голодные – не изобильные, и поэтому нет ничего удивительно в том, что когда пришло время выбрать профессию, я стал поваром. Я думал, что рядом с продуктами жить всё -таки не так страшно, как вдали от них. Себя я обманывал следующим образом: это ведь не навсегда, а пока что -то лучшее не подвернётся. Кроме того, меня не заставляют ведь клясться на Библии, что я буду работать поваром вечно. Каждое утро, просыпаясь, я думал: подкормлюсь, а потом брошу это дело. Не один я, кстати, так думал. Многие мои товарищи, получив диплом повара, стали потом техниками, учителями и профессиональными дантистами.
Возможно, они бросали профессию повара по той же причине, что и я, потому что боялись попасть в тюрьму за недовес. Советская власть очень строго следила за тем, чтобы у рабочего человека не крали из тарелки еду. Вы не поверите, но проверяющие могли неожиданно прийти в столовую, взять у любого обедающего в зале суп, выловить из него мясо, отжать салфеткой, положить на весы и посмотреть сколько не хватает. Если в мясе не хватало грамма или двух – это ничего. Но если больше, граммы умножались на количество проданных в этот день супов, умножались на количество дней, в которые такие супы продавали и – готово дело ты на скамье подсудимых.
Такие строгости были вызваны тем, чтоб человек, идя в повара сто раз подумал, идти ему или нет. Но, по правде сказать, несмотря на все эти строгие меры, ремесло повара всё равно было популярным, пусть и ассоциировалась с воровством. Достаточно вспомнить шутку, что повар делает котлеты из хлеба, добавляя в него немного мяса. Однажды на стене возле моей квартиры кто-то написал: «повор!», намекая, что корень слова лучше всего говорит о выбранном мной поприще. Но я не слишком тогда обращал внимания на подобную чушь.
Меня не волновало даже, что моя мама -коммунистка, услышав про моё желание стать поваром, сделала гримасу, как от зубной боли. Мама для меня в те времена тоже не была авторитетом. То, что она была членом партии, скорее унижало, а не возвышало её в моих глазах. Между прочим, поваром я стал прежде всего потому, что она плохо готовила. А уже потом из –за того, что я был любителем хорошо поесть!
Короче, узнав про мой выбор, мама сказала: «и это предел твоих мечтаний, поварёшка и колпак»? Нет, конечно! Я бы ещё к этому костюму добавил плейер, если это возможно. Но если честно, я с самого начала знал, что способен на большее. Однако с реалиями, как говорится, не поспоришь.
С детства я наблюдал в себе назревающий внутренний конфликт между своими амбициями и возможностями. В том смысле, что первые у меня намного опережали вторые. Потом оказалось, что такое было не только у меня. Люди, жившие вокруг меня, тоже очень многого хотели. И часто получали в ответ на свои жизненные претензии срок в СИЗО.
Опасность амбиций, кстати, многие недооценивают. Все неприятности в этой жизни случаются из –за них. Мои амбиции, разумеется, тоже не были исключением. Правда, в отличие от многих, я всегда чувствовал какую –то защиту сверху. Ангела-хранителя над собой. По этой ли причине или по какой- то другой, я всегда находил наиболее безопасный выход из многих опасных ситуаций. Например, работая одно время на железной дороге в вагоне-ресторане, я однажды угодил в тюрьму за пересортицу колбасы. Она стоила три пятнадцать, а я переправил в накладной на пять пятнадцать. Подумаешь –два рубля! Там и колбасы то всего было десять килограмм. Таким образом, продав колбасу, я обогатился всего рублей на двадцать. Но в те времена это было серьёзным преступлением. За такой фокус ты мог запросто оказаться в тюрьме, что и произошло. На меня кто -то донёс, меня ссадили и посадили в кутузку.
Тюрьма, в которую меня посадили, находилась в сибирском городе Зима. Помню, что в одиночной камере, куда меня привели, мне понравилось даже больше, чем на той же гауптвахте армейской части, где я служил и в которой мне тоже пришлось побывать. Здесь хоть по крайней мере, можно было лежать весь день на нарах. В тюрьме я провёл всего сутки. А потом начальник СИЗО меня просто выпустил. До сих пор не понимаю, кто меня спас. Думаю, что без ангела тут не обошлось.
