«Человек уезжает в другую страну не для того, чтобы стать кем-то другим, а для того, чтобы стать собой. Стать тем, кем не мог быть у себя на родине. Тем, кем всегда хотел».
Тони Парсонс, «В краю солнца»
«Шостакович, наш Максим,
Убежал в страну Германию,
Господи, ну, что за мания,
Убегать не к нам, а к ним…»
Дмитрий Пригов
10 мая 1921 года. Москва, Кремль. На заседании Политбюро ЦК РКП (б) в присутствии В. И. Ленина и других видных большевиков обсуждается вопрос о разрешении выехать за границу первому Народному артисту республики Федору Ивановичу Шаляпину. Нарком просвещения Луначарский советовал не препятствовать выезду: «…рано или поздно, но он от нас удерет. Это не подлежит для меня никакому сомнению. Разница между его заработком в России и за границей громадная. Допустим даже, что он не соблазнится в этот раз остаться в Америке. Это случится либо в следующую его поездку, либо просто он в один прекрасный день перейдет финскую границу и – конец. У нас таким образом уехало из России видимо-невидимо актеров без всякого нашего разрешения. Легко может сделать это и Шаляпин, будет скандал».
Июнь 1922 года. Разрешение, хотя и на драконовских условиях, получено. Обязавшись отдавать в казну половину гонораров и оставив в заложниках семью, Шаляпин выезжает на гастроли в США. В тот момент, когда спальный вагон международного поезда пересек границу, великий бас прибавил к своему званию еще одно, неофициальное: стал первым в советской истории Народным артистом-эмигрантом. Наверняка кому-то из его коллег удалось покинуть «государство рабочих и крестьян» раньше или чуть позже, но звезд первой величины среди них не наблюдалось.
Полвека спустя, когда железный занавес слегка «проржавел», из-за него один за другим стали вылетать «соловьи», уставшие петь в коммунистической клетке. С 1971 по 1991 год Советский Союз покинули десятки кумиров публики. Большинство убегало от реальных запретов, но были и те, кто отправлялся «за тридевять земель» в поисках лучшей жизни, пресловутых «молочных рек и кисельных берегов». Целый ряд артистов, не имеющих возможности или не желающих по каким-либо причинам уехать, вынужденно становились «внутренними» эмигрантами. О некоторых из них мы также вспомним. На этих страницах речь пойдет, в основном, о вокалистах, хотя будут затронуты и судьбы представителей, скажем так, смежных профессий: композиторов, поэтов-песенников, инструменталистов, киноактеров, танцоров, конферансье, мимов… Особо хочется подчеркнуть важный момент: героями книги стали те артисты, которые, оказавшись в эмиграции, во-первых, сохранили профессию, а во-вторых, – и это самое существенное для нас, – не изменили эстрадному жанру. Поясню свою мысль: не секрет, что в условиях новой жизни в западном обществе, где отсутствовали цензурные запреты, наибольшего успеха добились те певцы, которые, чутко уловив запрос бывших соотечественников, начали исполнять репертуар, запрещенный в СССР. То есть так называемые «блатные» песни. Термин этот в советских реалиях включал в себя отнюдь не только лагерные и воровские «баллады», но также белогвардейские романсы и эмигрантские зарисовки, уличный и дворовый фольклор, одесские и нэпманские куплеты, сатирические произведения, фривольные шансонетки и т. д. Вчерашние советские музыканты, сумевшие в эмиграции кардинально сменить не только репертуар, но зачастую вместе с ним и манеру исполнения, имидж, аранжировки, преуспели больше всего и сформировали основы современного жанра, известного сегодня под названием «русский шансон». Имена «трех китов» этого движения известны – бывший музыкант ансамбля «Дружба» Вилли Токарев, экс-руководитель популярного ВИА «Лейся, песня!» Михаил Шуфутинский, солист ВИА «Самоцветы» Анатолий Могилевский. Именно по этой причине вышеупомянутые мастера (за исключением Анатолия Могилевского) не являются главными героями книги, хотя и не раз появляются на авансцене повествования. Кроме того, ни Токарев, ни Шуфутинский до эмиграции как солисты, на эстраде практически не выступали, а были музыкантами. Вы не встретите здесь и «всем известного» Мишу Гулько, а также Любу Успенскую, Риту Каган, Гришу Диманта и многих других «звезд русской эмиграции» по той причине, что в Союзе они выступали не на большой сцене, а на ресторанной эстраде. Повторюсь, эта книга о тех советских артистах, кто, оказавшись в эмиграции, остался верен эстрадному жанру, не сменил, а лишь расширил его границы за счет песен на иностранных языках, сохранив при этом вектор направления своего творческого развития. Однако, несмотря на то что их репертуар после переезда на Запад остался нейтральным и не содержал никакой антисоветской направленности, для советских властей сам факт эмиграции превращал их во врагов, предателей и отщепенцев. Отъезд означал гражданскую смерть и полное забвение, невзирая на былые заслуги и популярность. В 1927 году невозвращенец Шаляпин был оклеветан и облит грязью в советской печати, а впоследствии лишен звания «Народного артиста РСФСР». Десятилетия спустя методы оставались прежними: имена вчерашних кумиров, решивших (часто вынужденно или под давлением обстоятельств) покинуть родину, также безжалостно вымарывались из народной памяти. Сначала их переставали приглашать на телевидение и радио, потом им перекрывали возможность гастролировать по городам страны, то есть неугодные артисты теряли возможность зарабатывать деньги своей профессиональной деятельностью. В дальнейшем изымались из продажи пластинки, размагничивались пленки с записями, ложились «на полку» фильмы с их участием. Власть, нагромождая нелепые цензурные запреты, ограничивая в правах по национальному признаку, подозревая в каждом слове и в каждой ноте покушение на свой авторитет, сама делала из людей инакомыслящих. Согласитесь, нелегко целиком и полностью отдаваться любимому искусству, когда чиновники из Минкульта, обкома, а то и КГБ, хмуря брови, норовят, что ни день, объяснить, в каком костюме надо выходить на сцену, как держать инструмент и стоять у микрофона, что можно, а что нельзя петь. Неприятие тотального контроля, постоянных запретов и притеснений, поиски творческой свободы и самовыражения подтолкнули героев этой книги к непростому решению – эмиграции. Отсюда и название книги, ведь слово «диссидент» в переводе с латыни значит «несогласный».
