***
– Ты отказался от помощи целителей.
Ему были неприятны эти прикосновения. Все время хотелось сбросить с себя руку той, что вызвалась перевязывать покрытую ушибами спину. Да, он знал о глубоко запрятанных чувствах девушки, но никогда и ни за что не стал бы на них отвечать. Это было негласным табу с того самого момента, как он узнал о своем наследии. А еще…хотелось совершенно других прикосновений. От других рук. Нежных, неловких и вместе с тем изучивших его тело досконально. Полгода бок о бок. Они приспособились перевязывать друг друга, когда Иви со вздохом признала, что магии Жизни в ней, несмотря на яркий цвет волос, хватает только на то, чтобы восстановиться после небольшого спонтанного выброса сил. На целительство в полном объеме она никогда не была способна. Он помнил, что улыбался в тот момент: она всегда забавно смущалась, когда нужно было поделиться чем–то неловким. Она растопила лед в сердце. А теперь еще и выяснилось, что может принимать действие крови инкуба без вреда для здоровья. Совершенная женщина. Созданная будто для него. Одному огню известно, каких усилий ему стоило не раздеть девочку в пещере донага и не воплотить те грешные мысли, что преследовали его со времен совместной жизни на диких землях. Маленькая, хрупкая, желанная. Пылающая в его объятиях. И тьма ее эта… живущая отдельно субстанция, так легко признавшаяся в чувствах.
Вита снова как бы невзначай провела ноготком по его груди, не вызывая внутри ничего, кроме отвращения. Жажда тянула к другой девочке. Она находилась совсем рядом – и одновременно оставалась для него недосягаемой звездой. Проклятое отцовское наследие!
– Магия Жизни плохо действует на меня.
– Правда? – пепельная бровь взлетела вверх. – Я и не думала, что у руанцев может быть такая реакция на магию Биора.
– Не у всех, – уклончиво ответил он. Руанцем он никогда не был.
– Ты проснулся вчера и уже прилично находишься в сознании. Слышал о том, что в академии были пособники демонов? – внезапно переводя тему, спросила Витания.
– Предательство не имеет государственной границы, – он правильно понял направление мыслей девушки: она боялась, что подозрение падет и на нее. Но нет. Сочувствия сопротивлению в Вите никогда не было, пусть и история ее была достаточно печальна. – Ты же знаешь, отступниками оказались люди. Это нам должно быть стыдно за свой род.
– Ты такой справедливый, – растрогалась девушка, дотрагиваясь рукой до его плеча.
Нет. Он, как раз, знал, что значит нести на плечах бремя вины.
– Вита… – предостерегающий тон заставил ее отдернуть руку. Огневик тут же успокоился. Но слух уловил изменения в окружающем мире: к ним с Витанией приближался кто–то еще. Кто–то, обладающий умопомрачительным током крови, выталкиваемой сердцем в организм в ускоренном темпе. Такую трусишку Мин знал, как никого в мире.
– Да, Мин, я закончила, – извиняющимся голосом пролепетала Вита. Знала бы она, что никакое ее действие не вызовет в нем и капли эмоций, что дарит один только полный надежды взгляд Иви. Но нет. Он должен оградить ее от себя. От того демона, что больше всего на свете мечтает подчинить и сломать ее.
Голос пришлось смягчить почти до интимного шепота:
– Поможешь надеть рубашку?
– Конечно, – зарделась Вита.
Именно в этот момент в отделение лазарета, куда определили Мина, и зашла Иви. И если злость демоницы Времени оставила его равнодушным, то разочарование на лице девочки из Эндора прошлось пламенем по оголенным нервам.
Он молча просил у нее прощения, но поступить иначе не мог. Игра началась, и ее нужно было довести до конца.
***
Тьма призывала сначала к демонам убить Виту за то, что прикоснулась к Дэю. Потом – самого Дэя, потому что слишком ласково ей улыбался, а, увидев меня, стал мрачнее тучи, тем самым позволяя демонице победно ухмыльнуться и с торжеством поглядеть на меня. Не нужно было обладать большим умом, чтобы понять: кое–кто только что застолбил чужую территорию и теперь всячески демонстрировал свое превосходство. Руки чесались. Очень. Особенно в свете прошлых событий, когда она говорила, что видела все, чем мы с Дэем занимались на диких землях. А еще я поняла, что мне совершенно наплевать на то, что косвенно дед был виновен в гибели ее тетки. Пожалуй, сейчас я вела себя как истинный демон Тьмы: собиралась защитить то, что по праву было моим.
– Привет, Вита. А я к напарнику зашла, о здоровье справиться, – нагло соврала я.
Демоница, не скрывая неприязни, поморщилась:
– Не думаю, что стоит делать из комнаты Таормина проходной двор. Он еще не в том состоянии, чтобы принимать посетителей.
Ага, решила указать мне на место. Думала, что самолично сможет вокруг Дэя ошиваться.
– Все претензии к стору Инфайзеру. Это он нас в спайку поставил. Спайка, сама понимаешь, дело такое: одна учеба на двоих, одни испытания на двоих, даже воздух – и тот порой приходится делить.
Я была бы не я, если мне показалось, как дрогнули в попытке улыбнуться губы Дэя после этих слов. Кажется, кто–то усиленно пытался изобразить передо мной то, чего на самом деле не было. Только вот зачем? Неужели практика не показала, насколько мы подходим друг другу?
