Этот черный день – среда
Первая среда в каждом месяце была для приюта «John Grier Home» совершенно ужасным днем. Его ожидали со страхом, мужественно выдерживали все испытания и тут же старались забыть.
К нему тщательно готовились: полы вымыты, мебель вытерта и отполирована, кровати застелены без единой морщинки. Девяносто семь маленьких сирот, обитателей приюта, причесаны и облачены в свеженакрахмаленные клетчатые одежды. Всем девяносто семи воспитанникам было строго наказано вести себя прилично и не забывать говорить при любом случае «Да, сэр», или «Нет, Сэр», когда вдруг Опекун обращался к нему, что-то говорил или спрашивал.
Это было трудное время особенно для Джеруши Эйбботт. На нее падало основное бремя этого дня, поскольку она единственная была в приюте самой старшей. Она отвечала за комнату F, которую занимали одиннадцать самых маленьких воспитанников, от четырех до семи лет. Это была самая непослушная и трудная группа в приюте. Вот и сейчас Джеруша построила их и еще раз осмотрела, у всех ли в порядке одежда и обувь, и у всех ли вытерты носы. Только после этого она повела свою группу в столовую, где их ожидал праздничный ланч.
Освободившись, Джеруша присела на низкий подоконник и прислонилась к прохладномуокну. Она была на ногах с пяти часов утра, кроме обычных своих обязанностей, ей пришлось выполнять и многочисленные разовые поручения.
День наконец-то закончился и вполне успешно, насколько она знала из речей и отчетов Совета Опекунов. После традиционного чаепития все спешили по домам, к своим уютным веселым домашним очагам, стараясь вычеркнуть из памяти тягостное пребывание в приюте до очередной первой среды следующего месяца.
Джеруша слегка наклонилась вперед, с любопытством следила взглядом за вереницей автомобилей, покидающих двор приюта. Она провожала взглядом автомобили до самых тех далеких высоких коттеджей вдоль холмов и зеленых склонов.
Несмотря на богатое воображение, за что ее всегда ругала миссис Липпетт, она, как ни старалась, не могла вообразить, что из себя представляет такой дом, если в него войти. За свои семнадцать лет Джеруща ни разу не переступала порог обычного дома. Она опять попыталась представить, как дом выглядит внутри.
Дже-ру-ша Эй – ббо-тт,
Тебя ждут
В оо-фии-се,
И по-о-скоо-рее!
Голос Томми Диллона, звучал все громче и громче других в хоре воспитанников, когда они приближались к комнате F. Джеруша отошла от окна и вернулась к своим обязанностям.
– Кто хочет видеть меня? – она на мгновение остановила Томми.
Миссис Липпетт в офисе,
И я думаю, что она сердится.
Аа-ми-и- нь!
Джеруша, молча, пошла в офис. Что же было не так, думала она, и на ее лбу появились две тоненькие параллельные морщинки.
Когда она спустилась по лестнице вниз в длинный с низким потолком, слабо освещенный зал, то, в проеме открытой двери она увидела задержавшегося там последнего Опекуна. Он рукой махнул в сторону поджидавшего его автомобиля. Джеруша успела поймать только общее впечатление от человека. Когда автомобиль подъезжал к нему, то в ярком свете фар на стене появилось отражение его фигуры с тонкими удлиненными ногами и руками. По своей природе Джеруша была жизнерадостным человеком, и она весело рассмеялась, ведь сейчас Опекун был очень похож на паучка-длинноножку, daddy-long-legs.
В офисе ее ожидала миссис Липпетт. Удивительно, но миссис Липпетт, хоть и не улыбалась ей, но была так же дружественна, как с Опекунами и посетителями.
– Сядь, Джеруша. Я должна кое-что тебе сказать.
Затаив дыхание, Джеруша села.
– Ты заметила джентльмена, который ушел после всех?
– Я видела его спину.
– Он – один из наших самых богатых Опекунов и дал большую денежную сумму для нашего приюта.
Глаза Джеруши немного расширились от изумления: она не привыкла к тому, чтобы ее вызывали в офис для обсуждения решений и поступков Опекунов с миссис Липпетт.
– В прошлом этот джентльмен интересовался несколькими нашими мальчиками. Ты помнишь Чарльза Бентона и Генри Фрейза? Именно он, м-р…. направил их в колледж. Но оба отплатили ему усердной учебой и своими успехами. Другой оплаты этот джентльмен не желает. Я ни разу не смогла заинтересовать ни одной из наших девочек, даже тех, кто заслуживал его внимания и поддержки. Девочки его совершенно не интересуют.
– Нет, миссис Липпет, – пробормотала Джеруша, понимая, что она должна была что-то сказать.
– Сегодня на очередной встрече с Опекунами был поднят вопрос о твоем будущем. Ты знаешь, что после шестнадцати лет наши воспитанники обязаны покинуть наш приют, но для тебя было сделано исключение. Ты закончила нашу школу в четырнадцать, и поскольку показала хорошие успехи в учебе, к сожалению, не в поведении, тебе все же было позволено продолжить учебу в деревенской средней школе. Теперь, когда ты заканчиваешь, то мы не можем больше оказывать тебе никакой поддержки.
М-с Липпетт не упомянула о том, что Джеруша работала для приюта в течение этих двух лет, что работа была на первом месте, а ее образование – только на втором. Как и то, и что кроме всего ей приходилось еще делать уборку в приюте.
– Итак, как я сказала, был поднят вопрос о твоем будущем, и мы обсуждали то, что называется твое досье.
