* * * *
Граф Анри де Барвиль вернулся домой под утро, когда на небокслоне уже занималась заря, и устало сел в кресло, предоставив заспанному слуге возможность снять с себя сапоги.
За его спиной прозвучали легкие шаги, сопровождаемые шуршанием ткани, и молодой женский голос сказал:
– Дорогой супруг, вы сегодня играли дольше обычного…
– Моя Луиза, прости, ты совершенно права! – он повернул голову и посмотрел на жену. – Я даже готов просить прощения, но в клубе в этот раз было чрезвычайно интересно. – он вытянул ноги и, жестом подозвав к себе молодую жену, усадил её на свои колени. – Если бы я был беден, то после сегодняшнего вечера мог бы стать богат.
– Анри! – с укором воскликнула Луиза. – Ты пользуешься правом сильного игрока, разве это правильно?
– Ничего подобного. Я играю ради игры, а не выигрыша. Ты представляешь, бедняга все проиграл. Всё. Совсем. Даже заложил под расписку фамильное кольцо жены. – граф нервно хохотнул. – А ведь я и другие не раз просили его прекратить делать ставки. Эх, игра-игра…
– И… – девушка пристально посмотрела на мужа. – Что вы теперь с друзьями хотите сделать?
– Да ничего. Завтра я хочу навестить его и предложит отыграться. – граф почесал под усами. – Ну, конечно, я поддамся, позволю ему вернуть назад все, что он проиграл. Может быть, даже с выигрышем… Эх, игра-игра! Вся жизнь – это игра! Никогда нельзя чрезмерно увлекаться! Ты бы видела лицо этого бедного нотариуса, я уж хотел оплатить ему кучера, чтобы он мог добраться домой, но он ушел пешком… О, жизнь это игра! Дорогая, ты почему не в постели?
– Я там уже была. По традиции жду, когда мой муж возвратится с клуба…
– Семейная жизнь, тоже, как игра, Луиза… – граф встал с кресла. – Идем спать…
* * * *
Доктор Сажо поневоле подумал о том, как удачлива его внезапная пациентка. Лестница дома четы Обедьен была высокой и довольно крутой. Упасть оттуда – могло быть равносильным самоубийству, но, к счастью, молодая женщина была абсолютно цела. Правда, прежде, чем осмотреть её, доктору пришлось настойчиво попросить слуг отвести подальше убитого отчаяньем и ужасом мужа и хозяина дома. Жанну Обедьен перенесли на второй этаж, раздели и уложили в постель.
– Доктор, и что теперь? – спросила горничная Аннет, теребя свои манжеты.
– Будем ждать. – он развел руками. – Очень затяжной обморок, ушиб на лбу. Больше никаких травм я не увидел, кости целы на удивление. Она везучая. Как её угораздило?
– Потеряла равновесие. – немного сухо ответила служанка и покосилась в сторону двери. – Бедный мсье Жан…
– Сварите ему что-нибудь питательное и угомоните хоть как-нибудь, а то мне придется заняться ещё и им… – вздохнул доктор и сочувственно покачал головой. – Тут не знаешь, что пожелать этому бедняге…
Прошло несколько минут гнетущей тишины. Ничего не менялось. Дверь в спальню открылась и внутрь заглянула слегка лохматая седая мужская голова.
– Есть изменения?
– Никаких, Жером. – ответила Аннет. – Как мсье Жан?
– Мари внизу все продолжает свои маневры и пытается заставить его выпить что-нибудь холодное…
Горничная снова потеребила свои манжеты и бросила на постель робкий взгляд.
Жанна Обедьен была высокой изящной блондинкой с аристократически длинными руками, что не мешало ей иметь отличительную черту в виде гасконского профиля. Её нельзя была назвать красавицей, но и дурнушкой в пору своего девичества не слыла. Сейчас практически весь Сен-Жермен её знал, как мадам Объеден, несколькими месяцами ранее её имя звучало иногда только в Париже.
Доктор Сажо наклонился к больной, потрогал её лоб, пощупал пульс и снова вздохнул.
– Может, ещё нашатырь? – предложила Аннет.
На удивление, это сработало. Жанна Обедьен конвульсивно дернулась и широко открыла глаза.
– Боже! – Аннет подняла руки к потолку. – Хвала тебе! Мадам! Мадам, как вы себя чувствуете? Жером, скажи мсье!
Тот быстро скрылся за дверью.
– Я… – Жанна беспомощно пискнула и замолчала, завертев головой по сторонам. Доктор Сажо коснулся её руки:
– Мы перенесли вас в постель. Вы упали с лестницы. Все хорошо, не волнуйтесь. Вы больше двух часов были без сознания, сейчас вам надо отдохнуть…
Молодая женщина молчала, ноздри её раздувались, хватая воздух. Темно-синие глаза беспомощно бегали туда-сюда.
– Аннет, открой окно! – сказал доктор, и та бросилась выполнять просьбу.
– Жанна, скажите что-нибудь. У вас что-нибудь болит? Вы понимаете меня? – доктор показал ей кисть руки. – Вы видите мою руку? Сколько на ней пальцев?
Та нервно закивала:
– Пять пальцев. Да, я вижу вас… Я только…
В этот момент в спальню буквально ворвался взъерошенный молодой человек и плюхнулся на колени перед кроватью.
– Жанна! – он схватил её руку и прижал к своим тонким губам. – Жанна, любимая моя… Боже… Я…Я чуть с ума не сошел…
