Предисловие
Конечно, триптих – не историческая сага, есть вымысел и домыслы, а возможные совпадения случайны, но всё изложенное могло быть в действительности.
При этом, это рассказ об обычных людях и о времени, в котором они жили… И о человеке – «не от мира сего» …
Всё, что имеет начало и рождается, когда-нибудь кончается и умирает, ничто и никто этого не минует.
«Отчего мне так грустно?» Оттого, что те люди, о которых написан триптих, «иных уж нет, а те далече»… Это печально и несправедливо.
И триптих, как память …
По памяти дневников…
Приват-доцент! Отчего мне так грустно?
Мне не было так грустно даже когда меня расстреливали!..
(М. Булгаков. «Бег»)
«Всё или ничего»…
(Саша Сторов)
Глава 11.
Январь.
1 янв. 1958 г.
К О.П.Успенской, к 16.00. Я сделал всё, чтобы попасть вовремя к уважаемой Ольге Петровне. На Арсенальной пьяный советский товарищ, только что вошедший в вагон, вдруг обнаружил во мне все признаки человека, когда-то в прошлом не понравившемуся ему. В связи с этим он позволил себе (вернее: хотел позволить) «оскорбление действием». В середине его желания оно было понято и – при всём моём миролюбии – советскому товарищу пришлось вывалиться в дверь, только что впустившую его. Приземлился он, видимо, не совсем удачно, потому, что тут же собралась толпа, необходимая в таких случаях и появился не менее необходимый, что редко случается, милиционер. Старушки из трамвая заверили стража порядка, что «парень в большой шапке смирно стоял, а тот … нализанный…» и т.д. Трамвай отправили по своему маршруту, а мы, после сакраментального: «Пройдёмте! Там разберёмся…» – по своему триумвиратом проследовали в рядом расположенное отделение милиции. В светлой комнате «приёмного покоя» милиции пострадавший нападавший обнаружил, что не понравился в прошлом ему кто-то другой, но не я. Меня это уже мало трогало. После ознакомления присутствующих с моим единственным документом – студенческим билетом и обсуждения норм поведения на улице (я предстал обвинителем), мне можно было отправляться по намеченному ранее личному маршруту. На Руднева, 12 я был тепло встречен. Ожидалась вскоре Нина Владимировна (из столицы)… Она появилась «и грянул бой»… Когда все сели за стол, я набросал на рояле (на бумаге) следующее:
Сегодня мы напиться собрались…
Количество нас? Восемь – ровно.
А главное, в чём дело всё -
Княгиня Оленька Петровна.
Замешан тут и Новый год
И новоселье – разом.
Пускай плохи мои стихи-
Вы не косите глазом.
И в заключенье я скажу,
Что всех вас очень я люблю…
Чуть не забыл сказать вам основное:
Давайте выпьем поскорей – и настроение иное.
Потом – ужин с алкогольными напитками (водки было – по 0.5 на двоих). Танцы. Вечер я провёл замечательно, и замечательный повар – О.П.Успенская. Потом в полумраке слушали «Лунную сонату» Бетховена (у Н.В. нашлась пластинка). «Расстались мы…». 4 – 5-го был дома. Посетил Льва. Забрал две коробки зубного порошка «ВСХВ», забытых мною в прошлый раз (в Туле нет зубного порошка, даже в аптеках). Домой ехал с Юрием Вайнером (сотрудник Льва). … Мама приносит Льву корейку, показывает ему её, а когда уходит, Лев обнаруживает, что оной корейки нигде нет. Позже является мама и возвращает корейку (всё – «невры»)…
… У Льва – бутылка вина и бутылка с компотом, привезённым из дома для питья. Ночью он просыпается с желанием попить этого самого компота. Шарит в темноте рукой. Нащупывает бутылку. Пьёт вино – в полусонном состоянии. Выпито не всё, разумеется.
Мною получено два зачёта: по политэкономии и гидрогеологии.
Надо будет написать в «Коммунар» фельетон об Узловском ж.д. переезде…
7 янв.
Дорогая редакция!
Зная определение В.И.Ленина о том, что «Газета – не только коллективный агитатор, но и коллективный организатор…», я попробовал описать дело, страдающее исключительно из-за отсутствия организации. Главное – люди, страдающие из-за того же.
Ваша газета избавит и дело, и людей от указанного отсутствия.
(Письмо в редакцию газеты «Коммунар», фельетон – в Приложении 1 к Части 3-3).
10 янв.
Кроме вышеприведённого произведения, я написал письмо домой с запросом о деньгах и заметку в «Молодой коммунар» о том, что в 1958 году у горного института – первый выпуск молодых специалистов. Это три плановых удара по шару безденежья.
Сегодня я приехал в институт к 12.00. Посидел в читальном зале, почитал лекции Льва Сторова (из ТМИ) по теплотехнике и после часа пошёл на зачёт по теплотехнике. Лекции Льва помогли мне. Тов. Бочарников попросил сначала написать выражение адиабатического процесса, а затем попросил, исходя из этого уравнения, вывести соотношения параметров в процессе. Когда я это написал, то эффекта не произвело, а тов. Бочарников скромно сказал: «Правильно», но когда я проделал на доске преобразования из конспекта Льва (очень красивые), всё было сделано автоматически, то он был восхищён и без обиняков произнёс: «Всё. Давайте зачётку». Так я получил первый в этот день зачёт – по теплотехнике. Затем я пошёл в подвальное помещение (цокольный этаж) к тов. Данилову для получения зачёта по БВР. Когда я спросил разрешения и вошёл, перед Даниловым сидел Гриша Лейкин (исполнитель роли милиционера в нашем хорошо нашумевшем спектакле «Когда цветёт акация») и я стал невольным зрителем и слушателем другого спектакля: «Вот Вы у меня единственный человек, который, ну… ничего… ни-че-го… такая тупость просто удивительна!» – «Нет, я учил… вот когда на лабораторных занятиях, так всё ясно… Что ж мне теперь делать?» (Вопрос «милиционера», но не по сценарию). – «Бросайте институт! Ведь из Вас не получится горного инженера!»
