Еженедельник очень зрелого мужчины

Вот вам от автора два пункта

1. Тут нет войны, ведь за раздумья о ней дают больше, чем длится этот ужас, потому чуть отступлю назад от 2022. Еженедельник – поскольку у него недельные шаг – шире, чем в дневнике, но тоже в быстрой чехарде, без жёсткого сюжета, однако в определённом направлении.

Зрелого мужчины – потому как now I'm half a man I used to be – тёплая грусть битловской констатации. С удовольствием отмотал бы земной срок назад, но нет такой клавиши, только вперёд через потери зубов и реинкарнации. Когда твой возраст, мягко говоря, созрел и ускоряется, свистят недели, как пули у виска. Наш мир давно не кажется единственно возможным, но всё же свист времени напрягает и печалит, как не предохраняйся юмором и верой в реинкарнации. Верой выше знания.

2. Читатель в массе нынче не усидчив, ежели вообще какой. Мне кажется, отрывочный роман-еженедельник осилить легче, чем эпопею с толпой героев и пучком сценарных линий. Решил на этот раз не умствовать с сюжетом, но и отрывочность не просто так, пусть отражает паззлы мирозданья, легко о сложном – высший пилотаж. Пусть будет россыпь из кусочков жизни и фантазий, ну, скажем, литературный пуантализм. Есть главный умысел, герой заглавный, его дружки, движенье чувств и осмысленье факта. Мои недели живут в месячных главах, четыре в одной.

ВЕСЕННЯ ГЛАВА

НЕДЕЛЯ 1. РОДОВОЕ ГНЕЗДО

Весна! Хочется обновленй, ветреных женщин, прошутто со сливовицей и гуманизма вместо полицейщины, химической слякоти, репрессий и лающего телевидения. Ладно, не об то речь! Весна пришла и оживила и надоумили на «Еженедельник».

На первой же весенней недельке мне стукнуло 66. Ещё б одну шестёрку и было бы совсем смешно – 666 – увы, теперь так долго не живут, а я давно в маньячного не верю, Князь Тьмы, конечно, оперирует людьми, но по доверенности Света. Дьявола можно себе представить главврачом клиники «Земля».

Ладно, для начала заземлюсь, с собою познакомлю. Я вырос на Кузнецком мосту, который вовсе не мост, зато по соседству с Красной Площадью, которая действительно Red Square. Я, папа, мама, бабушка Полина Ивановна жили в чрезвычайно странном двухэтажном доме с огромной каменной террасой вдоль задней стороны, той, что в обширный двор. Дом пробивала узкая арка, соразмерная для гужевого транспорта, большой грузовик въехать не мог. Пишу в прошедшем времени, поскольку сломали всё ради бизнес-центра с попыткой походить на то, что сломали. Лужков в этом смысле погромщик – допустим, дом мой малоизвестен, но вспомните гостиницы «Москва», «Россия», «Националь». Их нет, сожраны корыстью мэрской.

У нас было целых два выхода из квартиры. Один звался парадным и вёл на Кузнецкий, но именно им почти не пользовались, закрытость этой двери охранял длинный накидной крюк. Мы же ходили через арку во двор, а там по лестнице на террасу и в дальний её конец. Входя в квартиру, мы попадали в кухню (!) с газовой плитой и отсутствием горячей воды. Здесь же был отгорожен клозет, раковина с бронзовым краном, дощатый примитивный шкапчик и стол ему под стать. Кухня сообщалась без дверей (!) с тесной бабушкиной спальней, она же гостиная с диваном и комодом, окном на террасу и телевизором КВН с моноклем в виде линзы. Далее дверь в то, что раньше было залом. После революции из него сделали две узких комнаты за счёт перегородки, она долгое время не доходила метра полтора до потолка (он был высоким), поскольку печь была одна, а обогревать надо было обе половинки.

Входная дверь в квартиру, та, что с террасы, соседствовала с большой по существу калиткой во встроенный сарайчик, когда-то чрезвычайно удобный для дровяного запаса. При мне-детёныше печь уже разобрали, а сарайчик завалили таинственным старьём, которое я периодически исследовал.

Тут же, в нашем конце террасы имелась деревянная лестница на роскошный для сорванцов чердак с выходом на двухскатную крышу. Старый и просторный чердак, где пыль по щиколотку, – великое таинство для младшего возраста, коего напрочь лишены современные детки. Особо душещипательными были осторожные перемещения по крыше. Оседлав верхнее ребре железной кровли, раскинув для устойчивости ноги по обе её стороны, можно было озирать уменьшившийся тихий двор внизу, а, повернув голову, и шумную улицу. Особый шок и трепет вызывало сползание по скату к самому краю, имевшему со стороны Кузнецкого архитектурный барьер, чтобы не сорваться вниз на прохожих. Дальше я осторожно заглядывал за барьер и видел уличный каньон. У меня от этого кружилась голова, но я раз за разом заставлял себя – вырабатывал характер.

Летом железная кровля пахла краской и приключениями. Со школьным товарищем мы впервые попробовали здесь табачный дым, это были крепкие гаванские сигары – ими и сахаром Остров Свободы расплачивался с Хрущёвым за всё, что поставлялось, а поставлялось всё. Здесь же на летней крыше мы решили бежать в Африку за приключениями. Имелось понимание, что бежать надо, пробравшись на корабль в Новороссийске или Одессе, вот только конкретную страну назначения не выбрали, считая, что у нас ещё полно времени, чтобы определиться.

Наша квартира – это два окна над малюсеньким магазином «Часы», ранее «Авторучка» (этот вообще единственный в своём роде, ни разу не встречал аналогов). Чуть ниже по Кузнецкому висели круглые уличные часы, похожие на барабан с палочками-стрелками. Я мог высунуться из окна и разглядеть время. Это хорошо видно на фотографии, очень может быть, что я был дома, когда неизвестный фотограф сделал сей исторический для меня снимок.