Глава 1 Сад в коробке Аллен К. Лэн
Сад в коробке
Аллен К. Лэнг
У него были большие уши, он ненавидел телевизионную рекламу, и говорил о бансае (с буквой "с") ....
[Примечание переводчика: Этот текст был подготовлен на основе Science Fiction Adventures April 1958. В результате обширных исследований не было обнаружено никаких доказательств того, что авторские права США на эту публикацию были возобновлены].
Уши человека, сидящего слева от меня в баре, закрывали мне вид на телевизор. Это меня раздражало. Шла реклама, и я не хотел ее пропустить. Наклонившись вперед, чтобы убрать голову и уши мужчины из поля зрения, я ударился о его плечо. Он повернулся, приняв мой случайный толчок за приглашение к разговору.
"Я уже устал, – сказал мне ушастый мужчина, – от того, что со мной обращаются как со взрослым человеком, страдающим гипофизарным нанизмом". Он кивнул головой и уставился на экран. "Посмотрите на то, что сейчас показывают", – сказал он. "Это оскорбление и возмущение".
Я внимательно следил за телевизионной рекламой, пытаясь понять, что вызвало такой взрыв негодования у моего соседа. Эльф в алой шляпе высыпал на тарелку изумрудные мячи для гольфа под мелодию песни Bryant & May "Garden-Fresh". Эта реклама, подумал я, была таким же триумфом изобретательности янки, как и само цветное телевидение. Ни один ребенок, ни одна домохозяйка в Америке не сможет не отождествить этого эльфа и его песенку с горошком "Садовая свежесть" от Bryant & May.
Мой большеухий друг все еще смотрел на экран, как будто эта реклама была создана для того, чтобы оскорбить его. "Тебе не нравится реклама?" поинтересовался я. На самом деле я не был ни капли зол. В рекламном бизнесе встречаются самые разные люди.
"Реклама может быть необходима", – подстраховался он, потянув за мочку одного из своих великолепных ушей. "Все-таки не нужен хор телевизионных эльфов или кантата, исполняемая писклявыми животными, чтобы напомнить мне, что нужно постирать носки, или указать, что пиво не помешает, когда я хочу пить. Черт, я уже давно перерос советы плюшевых медведей". Он потягивал пиво, глядя на мое отражение в зеркале бара, словно пытаясь решить, достоин ли я его дальнейшего доверия. Должно быть, он решил, что у меня искреннее лицо, потому что придвинулся поближе. "Более того, – сказал он, – некоторые из этих рекламных роликов, вроде того, который мы только что видели, меня ужасно пугают". Большие уши прошептали это последнее слово, как убийца из Шекспира.
Я рассмеялся, несмотря на себя. "Эльф из "Брайант и Мэй"? Боишься его? Это все равно что бояться Санта-Клауса".
"Все не так просто", – проворчал он в ответ. "Эта реклама внушает не только страх, но и жалость". Я уставился на него, думая, что, возможно, он вербовщик в нудистскую колонию, или работник вегетарианской партии, или еще какой-нибудь фанатик, продающий свой экзотический ритуал. "Позвольте мне объяснить", – быстро попросил он, видя мою нерешительность. "Хотите еще пива?" Я рефлекторно назвал пиво, которым занимается мое агентство, – гладкое Billygoat Beer.
Когда бармен поставил перед нами порции и удалился, мой большеухий наперсник объяснил. "Вы знаете, что означает "бансай"?" – спросил он.
"Конечно", – ответил я. "Это когда маленькие человечки выходят с криками из пальмовых деревьев, размахивая мечами".
Он коротко улыбнулся. "У тебя правильная струна, друг, но неправильное йо-йо. Оно японское, все верно, но пишется через "с", а не через "з". Бансай – это карликовое дерево, выращенное для японского сада в коробке, или хаконива. На этих островах бансаи выращивают уже пятнадцать сотен лет: взрослые сосны, которые можно поставить в цветочный горшок, дубы двухсотлетней давности и высотой в фут, все с идеальными крошечными сучьями и листьями".
"Хитрость?" спросил я.
"Не совсем", – сказал Большие Уши. "Вот как это делают в Японии. Вы берете обычный желудь с дуба высотой в четыре этажа. Сажаешь его. Дайте маленькому деревцу время, чтобы его скорлупа треснула, а листья развернулись на солнечном свету. С этой минуты обращайтесь с ним, как злая мачеха. Держите его в тарелке, слишком мелкой для его корней. Когда корень начнет крутиться, расстраиваться, отрубите его. Согните ствол проволокой так, чтобы он выглядел так, будто его гнули штормы у северной части Тихого океана с тех пор, как дедушка был грудным ребенком. Это займет много времени, как говорил тот человек в стихотворении".
Я сделал знак "V", чтобы получить еще одну пару пива "Биллигоут". "Интересно и все такое", – признал я. "Но какое отношение это разоблачение японского лесоводства имеет к американскому телевидению?"
"Вот тут-то моя история и становится ужасной", – сказал мой друг с ушами. Его голос снова стал низким, доверительным. "У японцев не было гормонов для своих бансаев. Они делали свои карликовые дубы, сосны и деревья гингко без помощи негативных катализаторов или антивитаминов. Они даже не знали B-12 с дальнего края Фудзиямы, когда заводили свои сады в коробках.
Люди, работающие на телевидении, знают эти вещи. Вы никогда не увидите диктора в передаче о зубной пасте, который не говорил бы как доктор биохимии, объясняющий бумажную хроматографию в детском саду. Вы понимаете, о чем я. Парни, которые тычут в вас указательными пальцами с экрана, все в докторских халатах, со стетоскопами на шее и рефлекторами на лбу, чтобы доказать, что за каждым тюбиком их пасты стоит наука. Они говорят фразы, за которые можно было бы получить Нобелевскую премию по медицине, если бы это имело хоть какое-то значение, а потом втирают их в кадры с танцующими медведями, гномами и девушками из хора ростом в шесть дюймов".
