1. ЛИХА БЕДА – НАЧАЛО
– Да что же ты делаешь-то! – я резко ударила по тормозам, снижая скорость и одновременно уходя влево от красного Мини-Купера, подрезающего мою машину с энтузиазмом айсберга, приближающегося к Титанику. Сзади возмущенно засигналили. Купер тем временем продолжил свои замысловатые перестроения, в результате которых, как ни странно, к светофору мы подъехали одновременно. Я глянула вправо: ну и кто тут у нас? За рулем сидел крайне самодовольный тип с образцовой бородкой и тщательно уложенными волосами, которые он в данный момент поправлял, глядя в зеркало заднего вида. Мой негодующий взгляд не остался незамеченным, и модник принялся делать какие-то знаки в окно. Неужели извиниться хочет? Я нажала кнопку, правое стекло поползло вниз.
– Девушка, телефончик не дадите?
Потрясающе! В меня чуть не въехали по его милости, а он телефончик просит. Я возмущенно рванула на едва загоревшийся желтый.
Мой опыт вождения исчислялся всего парой лет, и за это время я твердо усвоила, что мужчины рассматривают женщин-водителей исключительно как помеху на дороге, что мой выезд на шоссе автоматически является презумпцией моей виновности, и прав тот, у кого машина круче. Поначалу это злило, порой до слез, но постепенно я научилась узнавать издалека неадекватных водителей и держаться от них подальше, а на хамство и неуважение просто не обращать внимания. Если, конечно, ситуация не становилась опасной, как в этот раз.
Навигатор показывал, что до пункта назначения еще сорок две минуты, расцвечивая все вероятные маршруты красным цветом, отчего карта здорово напоминала схему кровеносной системы. И это при том, что я в пути уже не меньше часа! Что поделаешь, вечер пятницы, лето, народ штурмует все выезды из города, дабы, выстояв свое в многочасовых пробках, распределиться по всевозможным дачным направлениям. А я живу «почти за городом», в отдаленном спальном районе между парком и кольцевой, и вынуждена быть невольным участником сего массового исхода.
Продолжая на автопилоте движение в потоке машин, я размышляла о ближайшем будущем. В этом будущем, уже прямо завтра, наступал долгожданный отпуск, а у меня не было на него абсолютно никаких планов. Вернее, планы были – до вчерашнего дня – взять горящую путевку и улететь в любом южном направлении. Вот только накануне вместо похода в турфирму у меня вышел грандиозный скандал с тем, с кем я собиралась в это путешествие, в результате которого я поняла, что это совершенно не тот человек, с которым можно планировать что-то совместное. Правда, если устроить самой себе допрос с пристрастием, поняла я это гораздо раньше. И скандал практически спровоцировала, уже заранее зная, какую реакцию вызовут некоторые мои мысли, давно просившиеся на язык. Можно сколько угодно уговаривать себя еще потерпеть – ведь столько терпела – убеждать себя, что настоящие отношения надо выстраивать постепенно, но в глубине души, или в сердце – не знаю уж, какая именно деталь организма отвечает за принятие подобных решений – было четко прописано: «не мое». Светящимися буквами, чтобы не перепутала. Это самоуверенное что-то никак не могло ответить на вопрос, кто же мне на самом деле нужен, но точно знало, кто мне не нужен, и мнения своего не меняло никогда. Лишившись в одночасье попутчика, я попыталась оперативно найти попутчицу, но среди подруг не нашлось авантюристок, готовых мгновенно все бросить и улететь со мной на какой-нибудь морской берег. Так что я стояла перед выбором: либо провести отпуск с родителями на даче (комары и грядки), либо полететь отдыхать одной (прилипчивые до неприличия темпераментные южные мужчины и прочие опасности, подстерегающие одинокую путешественницу).
Впереди полз классический автомобиль дачника: набитый рассадой пожилой шедевр отечественного автопрома. Среди помидорных листьев, размерами сравнявшихся с пальмовыми, проглядывали стоические лица детей, в окне торчала собачья морда с высунутым языком, а в заднее стекло вдавился уставший орать кот. Венчал эту передвижную фазенду старенький холодильник, ненадежно привязанный на крыше. При каждом резком движении машины (а у нее все движения были резкими), холодильник угрожающе накренялся в мою сторону. Я перестроилась в соседний ряд от греха подальше, и, не удержавшись, взглянула на водителя этого вавилонского безобразия. Тщедушный усатый мужичок отчаянно, до побелевших пальцев, вцепился в руль. Интересно, это дорожная ситуация так довела его, или объемная супруга на соседнем сидении, с суровым видом выговаривающая все, что накопилось в ней за время поездки, а может и за всю совместную жизнь?
Разумнее всего было бы выехать с работы попозже, подождав, пока пробки рассосутся, заодно изобразив сверхурочную деятельность – начальство любит, когда сотрудники задерживаются – но, во-первых, начальство само ускользнуло из офиса вскоре после обеда, а во-вторых, дома меня ждал друг. Самый верный, самый преданный, самый искренний, самый любящий. Мой Шарик.
При имени Шарик обычно представляется нечто собакообразное неопределенной масти и еще более неопределенной породы – одно ухо торчит, другое висит, хвост закручивается нелепой баранкой – а уж никак не миниатюрный длинношерстный чихуахуа, два кило рыжего счастья. Честно говоря, раньше на карманных собачек я смотрела со смесью презрения и сочувствия. Мало того, что ростом не удались, так еще и стали поневоле живыми игрушками светских тусовщиков. Тявкают вечно по поводу и без, а то и вцепиться норовят, куда достанут. В туманном будущем я представляла себе дом, мужа, детей и непременно собаку, а то и две, какой-нибудь «серьезной» породы, вроде немецкой овчарки или лабрадора. Либо терьера, чьей энергии с лихвой хватит на всю предполагаемую семью. Но время шло, семья так и не заводилась, и я, как Малыш из книжки про Карлсона, стала подумывать, что так и проживу всю жизнь без собаки. И тут, как по волшебству, все сложилось само собой. Судьба свела меня с владелицей ожидающей пополнения миниатюрной собачки с трудносклоняемой породой. Получив заверения хозяйки, что все ее отпрыски (собачьи, разумеется) отличаются редкостным умом и доброжелательностью, я решилась. И вот, в то время как мои подруги-одноклассницы ожидали детишек (некоторые – уже очередных), я ждала щенка. За время ожидания было придумано расчудесное аристократическое имя, которое, тем не менее, надо было привязать к букве, которую предложит клуб. Клуб порадовал буквой Ш. После пары дней ломания головы я решила не мучиться больше и, к ужасу заводчицы и назло обществу собаководов назвала щенка Шариком. Аристократическое имя было забыто, родословную я даже не удосужилась получить, выставочной карьере закончилась, не начавшись, но все это окупилось по-настоящему золотым характером песика. С самого щенячьего возраста Шарика отличало философское отношение к жизни: в будние дни он терпеливо ждал меня с работы, а в выходные был счастлив сопровождать куда угодно. Он был желанным гостем в любой компании, а его спокойный и веселый нрав опровергал частое заблуждение, что маленькие собаки злобны и вздорны по натуре. Очарованные Шариком, некоторые из моих знакомых кинулись заводить себе питомцев той же породы, но, как-то так вышло, что им достались образцы, не желавшие ломать сложившиеся стереотипы, и вместо необременительного и обаятельного компаньона они получили декоративные исчадия ада. Впрочем, горячо любимые, несмотря ни на что.
