Ольга и сейчас пишет ему, своему Кейту, а он отвечает ей, и никакие санкции не остановили искренней человеческой любви, никакие границы не отгородили ее от его добрых, усталых глаз, никакие расстояния не сделали их отношения менее теплыми.
Она познакомились с ним на Гоа, в деревушке Кандолим – реликтовом месте Индии, где родился аббат Фариа, католический монах и революционер, философ и гипнотизер, владевший тайной трех кардиналов, прототип узника замка Иф из романа Александра Дюма. И пляж, протянувшийся вдоль Аравийского моря с одной стороны и деревней – с другой, тоже называется Кандолим, и это очень традиционное место отдыха англичан, давно облюбованное ими и занятое.
Когда Ольга начала летать сюда на отдых, здесь почти не было русских, так, несколько человек на весь пляж, а основная публика – английская, среди них очень много пожилых пар на пенсии, приезжающих сюда в конце ноября, когда на Англию опускаются тяжелые, холодные туманы, и живущие по три-четыре месяца в деревне, заваленной мусором и загаженной коровами, но отбросами и дерьмом абсолютно не пахнущей, потому что почва здесь латеритная, железо «съедает» и мусор, и запахи, и воздух, в конце концов, пахнет только цветами и фруктами, и они живут среди всего этого великолепия, лежат целыми днями на неожиданно чистом, горячем пляже, пока над их родиной не выглянет, наконец, холодное английское солнце и не пробудит к жизни зеленую траву и вездесущие нежные нарциссы.
Вот так Ольга оказалась на пляже, где никто не говорил по-русски, кроме женщин, торгующих палантинами, подростков, прислуживающих в шейках – многочисленных маленьких кафе, тянущихся вдоль всего пляжа, – и девочек, продающих на пляже бананы. С такой вот девочкой Ольга познакомилась в первый же день: та предложила ей связку маленьких ярко-желтых плодов, Ольга протянула деньги девчонке в коричневом с желтыми цветами платье, а сами бананы отдала ей же, и та с удовольствием их съела и с этого дня каждое утро поджидала Ольгу. Девочку звали Аника, было ей девять лет, она училась в школе всего два года, родом она была из штата Карнатака, а сюда, на Кандолим, приехала уже в третий раз, живет здесь с теткой, работает весь сезон, пока пляж не закроется, на лето возвращается к родителям в деревню. Она едва умела читать и писать, но свободно говорила на английском, хинди и конкани, а еще на русском языке, быстренько договорилась в шейке о вай-фай для Ольги и стала ее переводчицей на все время отдыха.
Не известно, как шла у нее торговля бананами до Ольги, но с ее появлением жизнь Аники упростилась. Первую – небольшую – связку она приносила рано утром новой знакомой (на пляже Ольга появлялась раньше всех), а вторую – огромную – англичанину, приходившему часов в десять, и он тоже покупал всю связку, а сами бананы оставлял Анике. До конца дня девчонка больше не работала, бродила между Ольгой и своим вторым покупателем.
Он весь был в цветных тату, англичанин этот: на руках, на спине и животе у него среди сине-зеленых водорослей паслись огромные карпы, сверкающие золотой чешуей и голубыми, как у него самого, глазами. Подстрижен он был коротко, и вся голова его – белокурая, с сединой – была покрыта татушками: красными пятилистными цветами, – а в одном ухе броско сияла бриллиантовая серьга. Сам он был невысокий, тоненький, широкий в плечах, хорошо сложенный, с небольшими красивыми руками. Звали его Кейт Фокс.
На третий день отдыха Аника сказала Ольге, что та очень нравится этому англичанину, что он хочет познакомиться с ней, если она не против. Много лет спустя он рассказал Ольге, что то же самое Аника сказала и ему, то есть, что Ольга хочет с ним познакомиться, и она рассмеялась и ответила, что его обманули, что у нее и в мыслях не было знакомиться с кем-то на пляже, а Кейт огорчился, и Ольге пришлось успокоить его, сказав (вернее написав в переводчике), что не представляет себе, как жила бы без этого знакомства. И Кейт просиял.
В общем, они познакомились, и с этого дня все время до позднего вечера проводили вместе, а Аника приносила теперь одну большую связку бананов, и Кейт платил за нее. Они звали Анику Банановой девочкой, каждый день покупали ей пиццу и мороженое, а она переводила их разговоры, потому что ни он в русском, ни Ольга в английском – ни бум-бум. За все время, пока они отдыхали в Индии вместе, а встретились они еще шесть раз, Ольга научилась кое-каким английским словечкам и фразам, почти понимала, о чем говорит Кейт, а он выучил только три слова: ворона, воробей и орел, видимо, потому, что на Кандолиме встречаются повсеместно только эти птицы, – и одну фразу «Ни хрена не понимейш», которую сначала Ольга, а потом он произносили каждый раз, когда долго не могли объяснить друг другу какие-нибудь вещи. В конце концов, он перестал даже произносить ее, написал на бумажке английскими буквами и каждый раз прикладывал себе ко лбу, когда она (или он) тупили при очередном диалоге.
На второй день знакомства Кейт пригласил Ольгу на романтический ужин на берег моря. Темнеет на Гоа рано, Sunset – и сразу темно, и ходить нужно с фонариками, потому что, несмотря на заверения всех гидов всех турфирм, что зимой змеи спят, некоторые из них все-таки не спят, а шастают по пляжу и даже по отелям. Ужин был назначен на двадцать часов, и они, подходя к пляжу, издалека увидели почти у границы прибоя столик, накрытый белой скатертью, украшенный букетом королевского делоникса и освещенный свечой в стеклянной колбе. Такие же свечи в колбах были расставлены вокруг стола, образуя магический круг, куда они уже собирались вступить, как вдруг из-под их ног, вытянувшись стрелой, метнулась, видимо, вспугнутая светом фонариков огромная, около трех метров, темно-оливковая змея с черными косыми полосами вдоль всего тела – королевская кобра. Кейт как стоял, так и застыл, потеряв дар речи и, видимо, дар к размножению, потому что ни во время ужина, ни после он даже не намекнул на что-нибудь, а, проводив Ольгу до отеля, галантно раскланялся и отбыл в свой номер.
