В новом, ещё не открытом крыле отделения интенсивной терапии, царила непривычная тишина, нарушаемая лишь мягким шорохом страниц и приглушёнными голосами. Просторная зона отдыха, предназначенная для врачей, выглядела почти стерильной – белые стены, современные диваны с серой обивкой, пустой кофейный столик и огромный выключенный телевизор, чёрный экран которого отражал силуэты собравшихся здесь людей.
На диванах, разбросанные в расслабленных позах, сидело пятеро человек в белых халатах. Четверо из них – врачи и интерны городской клинической больницы, уставшие, но довольные: сегодня они наконец приняли работу у строителей. Дело было сделано, формальности соблюдены, и теперь можно было просто передохнуть, перекинуться парой фраз, обсудить планы на выходные.
Но пятый…
Пятой была Ангелина. Единственная женщина в этой мужской компании, молодая медсестра, которая зашла сюда лишь затем, чтобы принести заведующему папку документов на подпись. Казалось бы, ничего особенного – подписать и уйти. Но её появление словно всколыхнуло воздух, наполнив его лёгким, едва уловимым напряжением.
Она стояла рядом с зав.отделением Игорем Ивановичем, перебирая край халата тонкими пальцами, а четыре пары мужских глаз невольно скользили по её фигуре, задерживаясь на мгновение дольше, чем следовало бы.
Ангелина – имя, словно создано для неё – ангельская внешность, светлая, почти неземная. Длинные волосы цвета спелой пшеницы собранные в небрежный хвост, и несколько выбивающихся прядей мягко обрамляя лицо. Большие голубые глаза, будто два осколка летнего неба, губы – пухлые, розовые, будто нарочно созданные для поцелуев. А её фигура… Стройная, изящная, но с такими соблазнительными округлостями, что взгляд сам цеплялся за них, против воли.
Она даже не подозревала, какие мысли проносились в головах этих мужчин.
Двоим из них было под сорок – семейные, солидные, уважаемые специалисты, ещё двоим, лет по двадцать пять. Но в этот момент они чувствовали себя мальчишками, чьи сердца учащённо бились при виде такой красоты. Кто-то украдкой вздыхал, кто-то отводил взгляд, будто пойманный на чём-то запретном, а кто-то… кто-то позволял себе мечтать.
Мысли текли плавно, обрастая фантазиями. Кто-то представлял, как она смеётся, запрокинув голову, кто-то – как её стройные ножки босыми ступнями касаются травы на закате… А кто-то – гораздо более откровенные сцены, от которых кровь тут же приливала к щекам.
– Игорь Иванович, я вам напоминаю, что у меня отгулы в понедельник и вторник – её голос, лёгкий и мелодичный, словно колокольчик, разорвал тишину. – У мужа день рождения, мы на дачу с друзьями поедем.
«А ведь у неё муж…»
«На дачу с друзьями…»
«Интересно, какой он, этот счастливчик?»
– Да, я помню, – кивнул заведующий, даже не поднимая глаз от бумаг. – Только задержись на минутку, надо всем вместе с одним документом ознакомиться.
В ответ раздались недовольные вздохи. Никому не хотелось сейчас читать какие-то бумаги – выходные так близко, а в голове у каждого уже крутились свои планы.
Но больше всего…
Больше всего каждый из них в этот момент мечтал оказаться на её даче.
На месте её мужа.
Фантазии разгорались, как пламя. Кто-то представлял, как она, мокрая от речной воды, выходит на берег, кто-то – как застенчиво улыбается, поправляя купальник… А кто-то – как её губы шепчут что-то на ухо именно ему , а не тому неведомому счастливчику, который ждал её дома.
Они хотели быть на его месте.
Хотели, чтобы она смотрела на них так же нежно.
Хотели…
Но всё, что им оставалось – это сидеть здесь, в полумраке пустого отделения, и украдкой провожать её взглядом, пока она, наконец, не пойдёт к выходу.
А потом – просто вздохнуть.
И постараться забыть.
– Значит так… – голос заведующего отделением, Игоря Ивановича, прозвучал резко, словно удар хлыста.
Тишина в комнате стала гнетущей, воздух будто сгустился, наполнившись тревогой. Врачи замерли, перестали перешёптываться, все взгляды устремились на начальника, который медленно разворачивал лист бумаги.
– Я получил служебную записку от старшей медсестры нашего отделения.
Пауза.
Гулкий стук собственного сердца в висках.
– Вчера вечером одному из больных поставили капельницу, перепутав лекарства.
Ангелина замерла.
– Больной впал в кратковременную кому.
– Но благодаря работе реаниматологов был спасён и сейчас идёт на поправку.
Выдох. Но не облегчение.
– Судя по записям в наших журналах…
Глаза Игоря Ивановича поднялись, остановившись на ней.
– Это ошибка нашей Ангелины.
Девушка вздрогнула, будто её ударили. Глаза мгновенно наполнились слезами, но она не позволила им пролиться – лишь стиснула зубы, опустив голову.
– Извини, но я обязан сообщить об этом в полицию – мрачно продолжил зав.отделением.
Эти слова прозвучали как приговор.
– Боюсь, день рождения мужа ты проведёшь в тюрьме.
Все присутствующие затихли, смотря на неё с жалостью, и сочувствием, с немым вопросом: «Как же так?»
Ангелина сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она не хотела плакать. Не хотела показывать слабость. Но страх был сильнее.
– Вы хотите спросить, зачем я это рассказал при всех? – Игорь Иванович окинул всех тяжёлым взглядом. – Поясняю. Я не хочу, чтобы после ареста Ангелины ходили слухи, что я её подставил, скрывая чужие ошибки.
