Бегать на лыжах по парку скучно, эмоционально нудно и не эстетично, тем более, что я стыдился своих огромных, не по росту, солдатских деревянных лыж. Когда все нормальные лыжники уже давно на «пластиках» гоняют!!…
Лыжи эти я покупал, когда-то, вместо широких, охотничьих, чтобы одиноко и самозабвенно бродить с ружьём по самому глубокому снегу по полям и перелескам родной стороны. Солдатские лыжи тоже не узкие, в сравнении с беговыми – десять сантиметров. Некоторое время с ними было хорошо (хотя смолить и подбирать правильную мазь так и не научился),но за каких-то три года носки и пятки истерлись до толщины тетрадного листа (знакомый охотник поправил: папиросной бумаги) и растрескались. Помню когда покупал их с рук на рынке, в закуте для лыж и велосипедов, продавец советовал, даже упрашивал меня, не подрезать длину пяток и носков, но теперь, я многократно собирался это сделать (так как не вписывался в габариты автобусов и маршрутных такси) и искал способ, как аккуратно согнуть носки лыж после отрезания: над паром или размочив в кипятке…
Вот так! Не пошёл я в парк срамиться. С большим трудом впихиваю себя и свои длинные лыжи в пригородный автобус. Меня давно подмывало побродить по «старым местам», но решимость оформилась и дозрела только сегодня рано утром.
Было только десятое марта, но автобус уже набит дачниками до отказа!.. Я еле выбрался из толкучки сам и выдернул лыжи с прибинтованными к ним палками, на окраине посёлка. Услышал рассуждения аборигенов – насколько эти лыжи соразмерны моему росту. Заполз по сугробу за сарай, накинул лыжи, защелкнул на ботинках полужесткие крепления. Сразу же стало легче, не нужно проваливаться в снег по колени…
Прохладно. Больше десяти градусов мороза. Но ярое солнце пережигало холод и было почти тепло. Ветер в лесу приутих, но эпизодически вскрикивал и взвывал над деревьями, дергая их цепкие жёсткие руки. Я легко заскользил по насту, слегка присыпанному снегом, не проваливаясь, как по катку.
Замысливал, поначалу, пересечь лес наискосок от западного угла к восточному (это не больше трёх километров), но пришлось сделать огромную петлю из-за двух глубоких оврагов, забросанных оснеженным валежником и ветровалом. В одном, совсем уже, казусном месте, где забор вездесущих авто-кооперативов, встал глухой дощатой плотиной, я перебросил палки и лыжи через овраг, тут же провалился, но уже по пояс, влез на забор и цепляясь за каркас из стальных уголков переполз по нему на другую сторону.
Сразу за гаражами – небольшой уклон по ледяному звонкому осиннику. Я оттолкнулся и полетел. Подбадривал вслух и нахваливал свои несуразные лыжи, и они понимали меня и несли с лёгким шипением и скрипом креплений, через лес. Вот и опушка. Голые лиственницы, поле и дорога. Через дорогу прошлепал в посадку на правую сторону. На дороге снег протаял, оголился асфальт и наивная надежда проглиссировать под горку «коньковым ходом» по незагруженной пригородной трассе пропала. На Архангельскую горку из глубокой низины забирался по, ржавой от брызг, из под грязных колёс машин, обочине.
