«Гораздо легче отказаться от хороших привычек, чем от плохих» (Сомерсэт Моэм)
Часть первая
Хенки-пенки
Мы на стрельбище.
«Стреляй, сука»! – это командир отделения шипит мне в ухо, лёжа в метре от меня на мокрой земле. Дождь лупит так, что мишени почти не видно, она размыта дождём, как осенний пейзаж за стеклом. «Стреляй, время вышло»! Я стреляю наугад. Предохранитель поставлен на одиночные. Где-то за спиной стоит командир-взвода и смотрит на последнего не отстрелявшегося курсанта. На меня.
Как я сюда попал и что я здесь делаю?! Хороший вопрос. Самое главное, что я никогда не мечтал быть военным, хотя, жизнь в лице папаши – полковника мотала меня по захолустным гарнизонам нашей огромной и дружной страны. Я клал на военную карьеру со страшной силой и готовился к поступлению в иняз, но всё погубила моя любовь к музыке. Да-да! В семидесятые музыки у нас не было, поэтому её приходилось добывать, как огонь в книжке Рони-старшего….
Первому из нас троих, учеников 10-А класса н-ской средней школы идея записаться в дружинники пришла Сержу. Он был резким, спортивным и «с мозгами», как говорила учительница физики. Да, Серж крепко стоял на земле в отличие от романтичного, похожего на Пьеро стихоплёта Андрюши- Лунатика и меня – Профессора – мажора, испорченного вольными переводами нелегальных журналов «Роллинг Стоун» и «Плейбой».
– Понимаете, имбецилы, тут вся фишка в том, что у дружинников имеются определённые права – начал развивать свою мысль Серж, небрежно закурив сигарету.
– И обязанности! – вставил Лунатик и хотел сказать что-то ещё, но был остановлен властным движением руки.
– Об этом – потом. Не буду развозить, а скажу только то, что с этими чудесными красно-белыми повязками и значками мы сможем пополнить свои виниловые сусеки. Вы же знаете, что в нашем закрытом гарнизоне есть люди, которые часто ездят в Москву, чтобы взять товар для фарцы?
– Знаем – подтвердил я – ты собираешься их грабить?
– Фу, как грубо. Не думал, что так примитивно мыслишь. Зачем же «грабить»?! – Серж смачно затянулся, многозначительно стряхнул себе под ноги пепел и продолжил – ты ведь изучаешь историю и прекрасно знаешь слово, о котором так часто говорит в своей толстой книге дедушка Карл?
– Экспроприация?! – влез импульсивный Лунатик.
– Именно! Экс-про-при-ация. Мы будем просто безвозмездно изымать у этих нечестных и корыстных людей часть товара.
– А если они не захотят тебе ничего давать? – опять влез Лунатик, сделав при этом неприличный жест рукой.
– Куда ж они денутся – Серж снисходительно похлопал Андрюшу по плечу и, достав из кармана немецкий кастет, подбросил его на ладони.
– «Бог создал людей сильными и слабыми. Сэмюэль Кольт сделал их равными» – подытожил я – это, конечно, не кольт, но всё же. Дай посмотреть.
Кастет перекочевал из мощной ладони Сержа в мою «эпикурейскую». На отполированной тёплой стали, на выступе для упора, отходящем от четырёх колец, блестел череп с костями.
– «Мёртвая голова»! – восхищённо присвистнул Лунатик – это же эсэсовский! – а потом, уже с наименьшим восторгом произнёс – тебя посадят. И нас, как соучастников…
– Не ссы! Никто даже не узнает – осадил паникёра Серж.
– Откуда он у тебя? – спросил я, надевая кастет на правую ладонь – такой классный!
– Трофейный. Дед с войны притащил. Он в разведроте служил… Такое рассказывал, что мама не горюй…
– А ты, кстати знаешь, откуда взялась эта эмблема – я указал взглядом на череп с костями.
– Расскажи, Проф – Серж в ожидании склонил голову на бок, как собака.
Многие думают, что собаки делают это от большого ума, но я готов с ними поспорить. Собаки просто прислушиваются и ничего более.
– Впервые она появилась у прусских гусар в 18 веке…
– Дальше не надо. Вы согласны, что красные повязки и эта гусарская штука – Серж забрал у меня кастет и нехорошо ухмыльнулся – помогут нам в борьбе со спекулянтами и тунеядцами, позорящим нашу великую страну?
– Да! – хором ответили мы с Лунатиком.
С этого всё и началось.
– Хочешь помогать органам правопорядка? – спросил меня на собеседовании худосочный лейтенант, похожий на вешалку для серой милицейской формы.
– Очень хочу! – с деланной готовностью в голосе ответил я – как Павел Морозов!
– Он из какого дома? Из четырнадцатого?
– Нет. Из пятого.
– Понятно-о – думая о чём-то своём пропел лейтенант и бросил на стол замусоленную красную повязку – бери.
– А удостоверение? – спросил я с надеждой.
– Пока так походишь. Удостоверение я вашему «командиру» выдал. Этому, как его – лейтенант нервно пощёлкал пальцами – Миляеву! Всё. Идите дежурьте. И чтоб никаких там нарушений – лейтенант махнул рукой и погрузился в чтение какого-то важного документа.
А потом мы пошли встречать Мефодия. Мефодий был толстым и прыщавым ублюдком с вечно потными ладонями, к которым почему-то очень хорошо прилипали деньги и шмотки. Первые штатовские джины, которые назывались «Blue dollar» я купил у него.
– Смотрите, вот он! – Лунатик указал на проходящего через вертушку гарнизонного КПП Мефодия.
В левой руке Мефодий нёс потёртый дерматиновый портфель, который судя по его виду принадлежал ещё его покойному дедушке-бухгалтеру.
