Артур бежал за Тимуром через пыльные, залитые зноем дворы. Петлял между припаркованных машин, перемахивал невысокие заборчики и отскакивал от пешеходов. Сердце бешено колотилось в груди, удушливый горячий воздух разрывал легкие, а удары ног об асфальт гулом отдавались в голове.
Они выбежали к дороге, в несколько больших шагов проскочили ее на красный свет под звонкие автомобильные гудки, попытались затормозить. Артур схватился за фонарный столб, резко выдохнул, согнувшись пополам. Тимур остановился поодаль, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться, тряхнул головой. В горле пересохло и саднило, кровь шумела в ушах, заглушая звуки улицы. Пот застилал глаза.
– При… пришли… – выдохнул Тимур, возвращаясь к Артуру. – Все… я… все…
– Курить бросать надо, – выдавил Артур, отерев лоб тыльной стороной ладони, его грудь тяжело вздымалась. – Ты… а ты уверен, что мы…
Он поморщился, с трудом сглотнул и резко выдохнул, пытаясь оглядеться.
– Забор… – Тимур дышал как загнанный зверь. – Так… парк… клиника… да, уверен.
Он поморщился, поджав губы и уперев руки в бока, оглянулся. Удушливая тень не спасала от зноя, пыльные деревья склонялись над дорогой, хлопая листьями на горячем ветру.
Артур покрутился вокруг своей оси. Желтый забор психиатрической клиники заворачивал на перекрестке и уходил далеко в парк, узкая дорога шумела машинами. А в груди раненой птицей билась тревога, стуча по ребрам. Чувство, гнавшее их через бетонные дворы, вдруг растаяло.
–Ты видишь? – Артур дрожащими пальцами пытался выковырнуть сигарету из пачки.
– Не вижу, – возразил Тимур, ероша русые волосы. – Место вижу, а кого спасать – не вижу…
– Вот и я…
Они удивленно переглянулись, замерев.
– Ты всегда видишь, – прошипел Артур, пытаясь совладать с зажигалкой.
– А теперь не вижу! – Тимур морщился, сжимая бок.
Чувство, так не вовремя потухшее несколькими минутами ранее, вспыхнуло вновь, заставило обернуться к дому через дорогу и смотреть. Нет, это было не ощущение человека в беде. Это было ощущение энергии.
Из магазина на первом этаже вышла темноволосая невысокая девушка в длинном белоснежном платье, струящимся по ногам. Она хмуро смотрела в землю, словно решала задачи по математике.
Тимур подошел к Артуру ближе.
– Чувствуешь? – спросил друг настороженно.
– Наша… – кивнул Артур.
– Двоякая…
Они переглянулись, повернулись к девушке, затаив дыхание. Она подошла к краю дороги, глянула на красный сигнал светофора, вздохнула, опустила голову и столкнулась глазами с Артуром. Ее взгляд прошил его насквозь, добрался до самого сердца и вонзился иглой, навсегда отпечатываясь в памяти. Сразил, приковал к себе до скончания времен. Тенистая улица застыла, проглотив звуки. Ветер остановился, зацепившись за пыльные ветви. Заглохли разом все машины, а пешеходы исчезли.
Мир замер ради них.
– Я женюсь на ней, – едва слышно произнес Артур.
Тимур отвернулся, сдерживая улыбку, сделал вид, что оглядывает перекресток.
Светофор подмигнул красным и переключился на зеленый свет. Девушка огляделась, шагнула на пешеходный переход. Поравнявшись с Артуром, она снова подняла на него глаза, нахмурилась, словно припоминала, прошла мимо.
– Сделаешь что-нибудь? – поинтересовался Тимур с ехидной улыбкой.
– Я знаю ее… – пробормотал Артур.
– Знаешь?
– Тимур! – он поднял глаза на друга. – Это Алиса!
Память услужливо подсунула промозглое дождливое утро. Артур бежит по лестнице вниз, пересекает холл первого этажа и выскакивает во двор. Алиса стоит возле машины его отца. Ей двенадцать, она напугана, а в зеленых глазах блестят слезы. Светает. Никто не знает, что они с мамой уезжают, а потому никто не провожает. Они сбегали. Девочка поднимает глаза на Артура, жмурится, опускает голову и разражается беззвучными рыданиями. Они росли вместе с рождения, всегда были рядом. А теперь расстаются. Возможно, не навсегда, но для ребенка это «возможно» равно вечности. Ее мама – самый близкий человек отцу Артура. Они не могли уехать вот так. Но уезжали… Артур быстрым шагом подходит к Алисе, обнимает ее и шепчет, что всегда рядом с ней, что никогда не забудет, что найдет ее и вернет домой. Девочка хлюпает носом, кивает, прижимаясь к его плечу, украдкой утирает слезы ладошкой.
