Мир давно перестал быть единым. Разделённый между четырьмя державами, он жил в ожидании нового пожара, ведь старый уже давно тлел в корнях его королевств.
На юге, там, где плывут тёплые реки и ветры несут аромат специй, Синьлуна – древняя держава, в чьих дворцах шёпот сделок звучал громче мечей. Они не воюют. Они плетут паутину из золота, обещаний и медленно затягивающихся капканов. Они видят этот мир как шахматную доску, но их фигуры редко стоят на передовой.
На севере, где льды медленно ползут по землям, Северион – царство зверей в человеческом обличье, выживших в суровых зимах и сделавших войну своим единственным ремеслом. Они не ждут. Они берут. Они не строят планов на века, они идут туда, где можно забрать больше, и их голод вечен.
Между ними, как забытая преграда, раскинулась Рутения – небольшое, но гордое королевство, что столетиями сдерживало натиск северного зверя. Земля, рождённая в борьбе, но слишком малая, чтобы противостоять великанам, что надвигались на неё.
А дальше, на западе, за лесами и холмами, лежит Вальдория – некогда могучая, но разорванная сама собой. Короли исчезли, князья ведут мелкие войны, рыцари превратились в наёмников, служащих тому, кто заплатит больше. Нет флага, нет единого знамени, только мечи, продающие свою верность день за днём.
Но на самой вершине мира стоит Астерион.
Здесь не любят сражаться. Здесь война – это математика, это экономика, это сделки, где победитель не тот, кто поднимает меч, а тот, кто заставляет других его опустить.
И пока остальные терзают друг друга, Астерион ждёт.
Первым ударил Северион.
Медведь с севера не мог взять Вальдорию сразу. Она была хаотична, её города не были крепостями, но её рыцари – пусть и наёмники – знали, как воевать. Её нельзя было завоевать в лоб, потому что её нельзя было поймать.
Но Рутения – это была крепость. Это был последний бастион между северной армией и несвязными землями Вальдории.
Если её сломить – путь откроется.
Если её сравнять с землёй – можно будет растоптать и всех остальных.
Медведь начал свою охоту.
Но он не был единственным хищником.
Синьлуна, что годами торговала с Северионом, улыбалась, наблюдая за этим.
Дракон дал медведю золото. Он дал ему сталь. Он дал ему корабли, чтобы перевозить армию, он дал ему еду, чтобы его солдаты не падали в снегу.
Но он не дал ему всей силы.
Он не дал ему больше, чем нужно, потому что знал: если медведь завоюет Вальдорию, то он может развернуться на него. Поэтому Синьлуна давал ровно столько, чтобы обессилить Вальдорию, которую сам хотел получить.
И когда Северион устанет, когда его войска истощатся, когда его когти сотрутся об камни полей сражений…
Тогда Синьлуна придёт и заберёт всё себе.
Но над ними всеми, как молчаливый призрак, стоял Астерион.
Ему предстояло столкнуться с победителем.
Он не помогал Рутении.
Он не мешал Севериону.
Он не предлагал сделок Синьлуне.
Он ждал.
Но в этом молчании не было пассивности.
В его тишине скрывалась стратегия.
Каждое королевство должно было заплатить свою цену.
Северион – кровью, которую прольёт в Рутении и Вальдории.
Синьлуна – ресурсами, которые он тратит на своего временного союзника.
Вальдория – своим распадом, превращаясь из гордой державы в бесполезную арену для чужих армий.
И когда все изорвут друг друга, когда ослабнут настолько, что не смогут подняться…
Астерион сделает ход.
Игра начинается
Над беспокойным морем, где тяжёлые волны бились о скалы, возвышался великий замок Астериона. Его башни, чёрные, как обсидиан, пронзали свинцовые тучи, а стены, сложенные из древнего камня, помнили голоса многих королей. В их холодной тени рождались союзы и рушились клятвы, ковали мечи, что рассекали судьбы, и писались приговоры, меняющие ход истории.
В глубине мрачного зала, освещённого лишь огнём трепещущих факелов, сидел сам владыка Астериона. Его лицо скрывала тень капюшона, а в глазах отражалась бесконечная мудрость и жестокость власти. Перед ним простирался длинный стол, тёмный, словно вырезанный из ночи, и на нём покоился свиток с пустой печатью – знак неоконченной сделки.
Великий зал замка был подобен глотке чудовища: тяжёлые своды нависали над гостем, а колонны, высеченные в виде извивающихся змей, словно наблюдали за каждым движением. Пол, отполированный до зеркального блеска, был украшен мозаиками, изображавшими древние битвы, где короли, подобные самому Астериону, низвергали своих врагов в пучины забвения.
Двери распахнулись. В зал шагнул чужеземный король – правитель далёкой Рутении, земли, истерзанной войной и кровавыми бурями. Его плащ был покрыт дорожной пылью, а глаза – полны напряжённого огня. Он знал, что здесь, в каменном сердце Астериона, решится судьба его народа.
Но Астерион не спешил говорить.
Он позволил тишине наполнить зал, растянуться между ними, словно тень проклятия. Он смотрел на гостя так, как древние орлы смотрели на жертву с высоты своих ледяных гнёзд.
За пределами замка ночь становилась глубже, и ветер, вой которого проникал сквозь бойницы, приносил с собой шёпот неведомых пророчеств.
