1. Пролог
Иногда мы сами усложняем собственную жизнь...
Пролог
Я наверняка совершаю ошибку.
И пожалею об этом. Обязательно.
Но, как говорится, русские не сдаются.
Я встряхиваю кудрями, расправляю плечи и захожу в дом. Далеко не простой дом, прошу заметить — здесь живёт и хозяйничает само зло. Линда Гросс — директриса местного колледжа Санта-Моники. Именно поэтому сегодня здесь собрался почти весть колледж — кто упустит шанс развлечься в гостиной самой Гарпии, как "ласково" зовут её студенты, пока она об этом не знает? Разве что те, кого не приглашали. Но учитывая то, кто устроил эту вечеринку — гостей тут уйма, и отказаться от приглашения посмели лишь единицы.
Такие, как я, например.
Но я всё же здесь. И обязательно об этом пожалею!
Глупо было срываться из дома из-за одного сообщения. Очень глупо. Я ужасно, просто невозможно, глупая...
И, наверное, заслуживаю то, что на мне, чуть не сбив с ног, виснет паяный парень, обдавая моё лицо неприятным запахом перегара:
— Ли-и-и... Нет, ты не Лиз, — хмурится он, пытаясь сфокусировать взгляд на моём лице.
— Как наблюдательно, — морщусь я, снимая с шеи его лапу.
Парень щурится, опасно накреняя свой пластиковый стакан с напитком в мою сторону, а затем его глаза расширяются. Вероятно, узнал.
— Я-я не хотел... — выдыхает он очередную порцию перегара и бежит от меня, как от чумы, собирая по пути возмущённые крики тех, кого задевает своими плечищами.
Я скриплю зубами и иду дальше.
Вот, где мне его искать? Потому что я обязана его прикончить за то, что он меня обманул. В очередной раз. Чёртов кретин!
Я сначала чувствую его тяжёлый взгляд, а уже потом смотрю в его сторону. Злость. Снова она. Ну так я тоже чертовски зла, придурок!
Ник усмехается, двигает к себе бутылку виски по столешнице кухонного островка, наполняет рюмку через край и одним махом опрокидывает её в себя. Последнее он делает, прожигая меня яростным взглядом. А затем вновь берётся за бутылку.
Я отмечаю, что находиться поблизости с ним никто не рискует, самые смелые, или ненаблюдательные, что больше похоже на правду, стоят во второй половине кухни, словно на подсознании чувствуют тяжёлую ауру этого парня.
Я оставляю позади последних из них и останавливаюсь у островка. В висках вместе с пульсом, злостью и тревогой долбят грёбанные басы. Ненавижу громкую музыку.
— Я всё понял, Новенькая, — выплёвывает Ник, вынимая из пачки сигарету, вставляет её в зубы, чиркает той самой зажигалкой и, сделав затяжку, выпускает едкий дым мне в лицо. — Могла не утруждаться.
Я опираюсь бедром на стойку, скрещиваю руки на груди и приподнимаю бровь:
— Прости?
— Пошла ты, — новая порция дыма мне в лицо.
Прикрываю глаза, чтобы не сорваться на крик, и тем самым допускаю ошибку. Пальцы Ника жёстко впиваются в моё предплечье, он дёргает меня на себя и сразу же врезает мою спину в островок. Столешница больно впивается в поясницу, а Ник напирает спереди, упирая в неё ладони по обеим сторонам от меня. Влажное дыхание опаляет скулу, ползёт к шее, а после замирает у уха:
— Нравится, стерва? Тащишься от того, как я близко?
Я проглатываю обиду, правда это не спасает миг назад пересохшее горло, и замечаю сухо:
— Ты пьян, Ник, и у тебя в одной из рук сигарета, если ты забыл.
Он резко, по дороге мазнув по моим губам своими, переключается на другую сторону моего лица, трётся носом по коже шеи, а затем обжигает её языком в ямке у уха. От вязкого, влажного движения по коже бегут острые мурашки.
— Ты такая же, как все, — горячо шепчет он мне на ухо. — Дешёвка, возомнившая себя особенной. Без нас ты так и осталась бы серой мышью, иммигрировавшей из России, ясно?
— Я вас об этом не просила, идиот! — шиплю я в ответ.
Следующую реплику Ник проговаривает с особенным наслаждением, смакуя каждое слово, как никотиновые затяжки его любимых, грёбанных сигарет:
— Пошла. На хрен. Ан-ни.
Он резко отталкивается от стола, стряхивает в мою сторону пепел сигареты и глубоко затягивается, чтобы вновь процедить вместе с дымом:
— Пошла на хрен.
— Макензи, ты редкостный говнюк! — тоже цежу я. От злости, кипящей в желудке, мне не хватает воздуха. — Эгоистичный, беспринципный и бездушный мудак!
— Всё это я уже слышал, — закусывает он сигарету, делая шаг к островку и бедром отпихивая меня в сторону, потому что я стою на пути к спиртному. Я чудом удерживаюсь на ногах, если что. — Вали к нему, раз пришла.
— Так ты этого хочешь? — с силой сжимаю я пальцами столешницу.
Ник скидывает бычок в горлышко пустой бутылки и смотрит на меня. В тёмных глазах лютая стужа, оседающая на моей коже зябкими мурашками:
— Я хочу, чтобы ты отвалила от меня наконец.
— Прекрасно! — выплёвываю я. — Я так и поступлю.
— Я счастлив, видишь? Проваливай уже.
Я смотрю на его ровный, в какой-то степени, хищный профиль с желанием вывести его из себя. Хотя бы раз. Хотя бы один чёртов раз он мог бы сказать то, что на самом деле думает! Разве, это так сложно? Сложно быть нормальным? А не этой бездушной скотиной?
Это бессмысленно. Нечестно. И дико бесит!
Сжимаю зубы, разворачиваюсь и ухожу. Он же этого хочет? Пожалуйста!
Правда далеко уйти мне не удаётся.
Где-то посередине гостиной мою руку ловят чьи-то пальцы, дергают на себя, перехватывают за плечи и припирают меня спиной к стене. Я пугаюсь, а затем слышу знакомый голос:
