© Зверинская Л., текст, 2022
© «Страта», оформление, 2022
Предупреждение
Любое сходство вымышленных частных лиц и организаций с реально существующими или существовавшими является случайным. Автор не несёт за это никакой ответственности.
Татьяна с усилием повернула в замке ключ и открыла дверь комнаты под номером 1991, в которой располагался её отдел. Неприятный скрип, как всегда, вызвал раздражённую мысль: какого лешего она, как идиотка, каждый день приползает на работу первой? Все нормальные люди уже год как поняли – дисциплине пришел конец, радуйся, простой советский инженер!
«Всё, хватит! Завтра же специально опоздаю на 10 минут, и пусть кто-нибудь другой разводит всю эту канитель – взять на вахте ключи, расписаться в огромном замусоленном журнале, отпереть тугой замок – несколько раз уже ногти ломала – и ждать прихода этих лентяев в пустой комнате!» – в очередной раз твёрдо решила она.
Татьяна уже шесть лет работала в отделе, который занимался разработкой систем управления в крупном научно-исследовательском институте. Работа была интересной, коллектив сложился вполне работоспособный и даже дружный.
Но последние два года здесь стало происходить что-то очень странное и тревожное: работы по вполне перспективным проектам сворачивались или просто прекращались, руководители проектов уходили из института, кто со скандалом, а кто тихо и незаметно. Увольнения рядовых сотрудников по надуманным причинам стали частым явлением.
Правда, сокращения пока что не коснулись Татьяниного отдела, возглавляемого молодым и амбициозным начальником – Алексеем Веселовым. Но, как ни пытался Алексей сохранить за отделом хоть какие-то перспективные работы, как ни старалась вся команда поддерживать его в этом, ничего не получалось. Видимо, как бы ни было это неприятно осознавать, дело неотвратимо шло к общему развалу.
Да, контора стоит на своём месте, по-прежнему возвышаясь монументальной серой гранитной глыбой на пересечении широченного проспекта и узкой старинной улочки; да, сидят на проходной сонные вахтеры в форме, ходят по длиннейшим коридорам солидные начальники – но всё это одна видимость. Все чувствуют: что-то произойдёт с нами со всеми, с институтом, со страной, с миром…
Тут Татьяна резко остановила этот поток беспорядочных мыслей: «Что-то меня заносить стало от простого к слишком сложному, прямо-таки глобальному. Чем размышлять о судьбах стран и народов, подумала бы лучше, что сегодня вечером семейство есть будет. Вот проблема так проблема!»
Ленинград всегда имел на прилавках определённый минимум требующихся для нормального существования товаров, но начало девяностых принесло в город жуткую пустоту прилавков в магазинах. Как когда-то в самые тяжёлые для страны годы, появились талоны на самые необходимые продукты и, конечно, на алкоголь.
Талоны эти ещё не так-то просто было «отоварить». Порой в городе в самых неожиданных местах вдруг возникали странные сюрреалистические очереди – от ниоткуда в никуда, непонятно за чем, и неизвестно, когда будут это «что-то» давать. «Вот решением этой проблемы и займёмся в рабочее время, работы-то всё равно давно уже нет», – уговаривала себя Татьяна.
Но всё равно ей не удавалось справиться с гнетущим чувством надвигающейся беды, которое особенно остро овладело ею почему-то именно в этот, вроде бы обычный день. «Просто надо начать что-то делать, занять руки и голову, и станет всё на свои места. Хватит размышлять», – решила Татьяна и начала действовать.
Духота в комнате, надо будет сразу открыть фрамугу. Татьяна повертела в руках ключ от двери с биркой из плотного картона, на которой было старательно выведено «1991». «Год на дворе 1991, и номер нашей комнаты тоже 1991. Как странно. Совпадение? Или это что-то означает для нашего отдела?» – промелькнула в голове у Татьяны непрошеная мысль.
Повесить ключ было совершенно некуда – был гвоздик справа от двери, да неделю назад исчез, одна дырка осталась. А снова вбить некому – всего-то три мужика в отделе. Ведь это надо гвоздь найти, молоток со стенда принести, стукнуть раза три или четыре. Нет, задача непосильная ни для старших инженеров, ни для начальника отдела.
Вот на его-то, начальника, стол ключ теперь и кладём, если ключик в этом настольном бардаке потеряется – ему, начальнику, и отвечать. Надо кофту снять, жарко в комнате, а на улице с утра уже холодно: середина августа, короткое ленинградское лето на исходе.
Татьяна подошла к солидному двухстворчатому шкафу, который был повёрнут дверцами к входной двери и загораживал почти всю комнату от взглядов заходящих, чужих и своих. Это расположение мебели в сочетании со скрипом входной двери обеспечивало обитателям необходимый запас времени для создания видимости работы.
Быстро сунуть вязание или книгу в ящик, поставить бутылку под стол, изобразить обсуждение чего-то очень серьёзного и научного – всё можно успеть при желании, пока вошедший огибает шкаф и оказывается в пределах видимости обитателей комнаты. Правда, в последнее время многие перестали себя утруждать даже этим, наступило полное безразличие и апатия.
Дверцы шкафа были плотно закрыты, и это было странно: обычно в пять часов вечера все оставшиеся к этому времени на работе сотрудники быстро хватали свою одежду и убегали, а шкаф оставался стоять с недоумённо полуоткрытыми створками. Татьяна потыкала дверцу, поковыряла щёлку пальцем, но шкаф явно был заперт на ключ, а где его искать?
