Он не испытывал ни радости от того, что выжил, ни горя от того, что битва была безоговорочно проиграна. Такую уж он выбрал себе работу – воевать за чужие интересы. Впрочем, «выбрал» – это не совсем точно: особого выбора у него не было.
Его отец, князек средней руки, в очередной сваре между владыками более сильными, встал не на ту сторону, что привело его на эшафот вместе со старшими сыновьями; имущество было конфисковано, а жена и младший сын оставлены без всяких средств к существованию.
Поначалу мать пыталась найти укрытие и поддержку у своих родственников, но те боялись вызвать гнев победителя, приютив вдову с ребенком «врага народа». У бедной женщины оставался единственный выход – уйти в монастырь. Но сын был уже почти взрослым, и в женском монастыре ему явно было не место (хотя, усмехнулся он своим мыслям, общество юных воспитанниц пришлось бы ему по душе). Он мог бы тоже поискать прибежище у братии, но вот к чему он не чувствовал никакой склонности, так это к монашеству.
Так он и стал воином, наемником. Правда, с наймом во Франции у него ничего не вышло – судьба его родителей и братьев была слишком хорошо известна, и никто не хотел с ним связываться. Он пытался назваться чужим именем, но… слухом земля полнится. Пройдя через всю страну – от Бретани до испанской границы – он решился покинуть родину, тем более к этому времени и мать тихо отошла в мир иной, не пережив свалившегося на нее горя.
В Испании он сразу же решил не рисковать и не называть своего имени – береженного Бог бережет, вдруг и сюда донеслась молва, – а назваться Санчо (от «Александр», его настоящее имя), сыном владыки какого-нибудь выдуманного княжества, благо их было бесчисленное множество. Долго раздумывать над названием княжества он не стал и принял имя Воин, «Гварьеро», на слегка искаженный испанский манер – дон Гвевара. Это потом биографы его семьи будут безуспешно искать на карте его родину, а пока это имя позволило ему наняться на службу.
Он ехал не спеша, похлопывая время от времени по шее уставшую и взбудораженную лошадь, чтобы она привыкла к его запаху. Он нашел ее – благодарение Богу – запутавшейся стременами в кустах и был этим весьма доволен.
Дон Гвевара тщательно вглядывался в заросли, стараясь обнаружить трупы воинов, нашедших свою смерть в перелеске, и при этом не попасться на глаза своим «коллегам» -победителям, оживленно и радостно перекрикивающимся на поле. То, чем Санчо занимался сейчас, он тоже рассматривал как часть работы. Да, битва проиграна, его наниматель убит, и не только он, но и сам король – и что это значит? А то, что придется искать нового хозяина, к которому хорошо бы явиться в не слишком потрепанном виде. Его же обмундирование сильно пострадало в бесчисленных схватках, благо от противника он не бежал, да и вообще вполне оправдывал свое имя-прозвище. Вот и приходится ему теперь обшаривать кусты и снимать все уцелевшее со своих менее удачливых соратников. Конечно, это право победителей, но им хватит и тех, кто остался на поле, а здесь, в перелеске, пытались укрыться только тяжело раненые.
Внезапно что-то блеснуло в лучах солнца. Дон Гвевара подъехал поближе – и поначалу презрительно поморщился: это было несколько женщин – тоже убитых в пылу боя. «Наверное, маркетантки», – подумал он и хотел было уже двинуться дальше, но потом передумал. У них можно найти какие-нибудь симпатичные побрякушки, которыми удастся снискать симпатии у хорошеньких крестьянок, что будет весьма кстати, поскольку с деньгами в ближайшее время у юноши будет туго.
Он спешился и начал осматривать свою «находку». К его удивлению, «побрякушки» были весьма неплохие, ими можно заинтересовать не только девушек-крестьянок! В центре группы лежала беременная мертвая женщина. Она была одета значительно богаче остальных. «Наконец-то повезло», – подумал Санчо и начал снимать с нее ожерелье и серьги. Потом дело дошло до колец, и тут юноша замер. На руке у женщины был перстень. Тот самый перстень. Тот самый, который король подарил своей жене, узнав, что она беременна. Тот самый перстень, который она с того дня не снимала! Он был в смятении. С одной стороны, негоже королеве, пусть даже мертвой, лежать вот так, в грязи и крови. Хотя, если ее найдут победители, они выставят труп на всеобщее поругание и осмеяние. С другой стороны, за ее украшения можно выручить вполне приличную сумму. Но любой скупщик поинтересуется, откуда они у бедного рыцаря, особенно перстень, сделанный по заказу короля лучшими ювелирами.