Предисловие к русскому изданию
Есть ли другой такой чарующий город, способный создать целый литературный жанр? Это под силу только Иерусалиму: вот уже много веков он пленяет писателей – евреев, христиан, мусульман, атеистов, – которые привозят оттуда свои тексты, путевые заметки.
Эту удивительную землю я посетил за год до чудовищной резни 7 октября 2023 года и последовавших за ней кровопролитных сражений. Ведя свой дневник, наблюдая напряженные отношения палестинцев и израильтян, я с удивлением отмечал, что, несмотря на подспудную ненависть, она не приводит к взрывам вражды. Увы, это произошло: свое слово сказало насилие.
Но насилие не обладает силой слова – оно разрушает то, чего можно добиться при помощи слов: слышать друг друга, спорить, приходить к компромиссу, к каким-то договоренностям, которые дальше будут соблюдаться. Насилие всегда работает против той стороны, ради которой совершается, ведь оно провоцирует еще большее насилие: человеческие жертвы и кровь приводят к ужасному заблуждению – стремлению доказать свою правоту силой.
На Ближнем Востоке сложилась трагическая ситуация: два народа живут там на законных основаниях, при этом каждый из них оспаривает права другого. Евреи, изгнанные отсюда персами и римлянами, подвергшиеся истреблению в Европе, особенно в ХХ веке во времена Холокоста, имеют право вернуться на свою землю. И палестинцы, живущие здесь несколько тысяч лет, тоже имеют право оставаться на своей земле. И вместо того чтобы привести эти два законных права к компромиссу, их сталкивают друг с другом. Свирепствует антагонизм. И все же в обоих сообществах мне довелось встречать мужчин и женщин, которые признают права тех и других и мечтают о том, чтобы эти права получили конкретное политическое выражение; на сегодняшний день история не оправдала их надежд, лишила их голоса, стерла все нюансы, сделала препятствия непреодолимыми. Она заставляет каждого примкнуть к определенному лагерю в ущерб другому.
Некоторые предпочитают молчать об этом конфликте, потому что и слово тоже себя дискредитировало: из пространства для переговоров и обретения согласия оно превратилось в поле битвы, где противники кричат о своих убеждениях, не желая слушать противоположные мнения.
Среди этой оглушительной какофонии я выражаю надежду, что мой рассказ сможет заставить кого-то задуматься. Я иду нагим, безоружным, раскинув руки для объятий, со всеми своими недостатками, сомнениями, восторгами, не скрывая самых потаенных мыслей. Может, именно поэтому моя книга так взволновала читателей.
Я верю, что Бог основал Иерусалим, главный город трех религий, не только для того, чтобы мы услышали Его, но и затем, чтобы убедить нас слышать друг друга. Именно это я и называю «Испытание Иерусалимом». Бог воплотил в этом городе свое могущество, но сейчас Он являет здесь нашу слабость, нашу неспособность почувствовать себя братьями – непохожими, но все же братьями. Убивая друг друга, мы убиваем наших общих праотцов. Это не только братоубийственная, а еще и отцеубийственная война.
Иерусалим возвышается гордый, суровый, неустрашимый, указывая нам путь, по которому мы пока не в силах пойти. Мне кажется, совершить путешествие в Иерусалим необходимо, хотя бы в книге, чтобы вернуться оттуда умудренным.
Эрик-Эмманюэль Шмитт
15 мая 2024 года
Испытание Иерусалимом
Путешествие на Святую землю
Зачем ехать?
Все начинается с телефонного звонка. Резкий, пронзительный звук вибрирует, разрывая тишину с каким-то металлическим упорством, – так стучится в дверь судьба. Я очень занят, но все же бросаю взгляд на телефон, вижу по номеру, что звонят из Рима, и снимаю трубку.
– Это Сандро, твой итальянский издатель. Мне насчет тебя звонили из Ватикана. Один очень серьезный человек. Он может связаться с тобой напрямую?
– Дать интервью?
Мне уже приходилось участвовать в передачах, организованных средствами массовой информации Ватикана, и я ищу записную книжку, чтобы отметить дату.
– Нет! Тут дело посерьезнее… Он тебе сам объяснит.
В обычно спокойном голосе Сандро, теперь строгом и торжественном, чувствуется волнение.
– Сандро, ты ведь знаешь, о чем речь?
– Да.
– Ничего не хочешь мне сказать?
– Я дам твой номер, ладно?
Может, это называется предчувствие? Словно открывается некий портал, и я оказываюсь готов ко всему. Выключив экран, на котором плавает незаконченная строчка, я отодвигаю стул, выхожу из кабинета, спускаюсь в кухню и приступаю к чайной церемонии: выбрать нужный сорт из нескольких банок, нагреть воду до 70 градусов, приготовить фильтр и нужную емкость – все эти действия занимают мое внимание, не оставляя места вопросам. Разум не выдвигает никаких предположений, я просто послушно жду, сейчас я – белая страница.
Телефон просыпается и вновь начинает жужжать. Высвечивается еще один римский номер. Из кабинета в Ватикане Лоренцо Фадзини[1] на своем певучем французском излагает следующее: