В прошлой жизни меня звали Вика.
Виктория Горбылева.
«Виктория» – значит «победа».
Ничего победного в моей жизни никогда не было. Я бы даже сказала наоборот.
Внешность – самая заурядная. Тонкие руки и ноги как спички, русые волосы, которые мешаются и отрастают слишком быстро. Я тайком подрезала их в туалете, косо-криво, как придется, а однажды даже решилась сделать челку, о чем сразу же пожалела. И ходила потом как дура целую неделю, а то и две с нелепыми короткими прядями на лбу.
Глаза серые. Иногда с голубоватым оттенком, иногда с зеленоватым, но чаще цвета «мокрый асфальт». Ничего особенного, говорю же.
По жизни вообще швах. Полный провал. Отец неизвестен. Мать… давайте не будем об этом?
В детстве я часто придумывала истории о её жизни и обстоятельствах, что нас разъединили. О том, как она вернется с супер-секретной миссии из-за границы, откуда-нибудь из лесов Занзибара (а в Занзибаре леса или пустыня? Что это вообще за местность и где она находится?) – загорелая до черноты, загадочная, с мягкой понимающей улыбкой и теплыми нежными руками. Вернется и сразу заберет меня из детского дома.
Будет долго извиняться, конечно же. Объяснять: что и почему, а может наоборот, повинится, что ничего рассказать не может – все-таки секретность и подписка о неразглашении, то-се. Я конечно же буду делать вид, что злюсь, но на самом деле сразу прощу её, и мы будем жить вместе, долго и счастливо. Возможно даже с новым отцом, которого она встретила на секретной миссии в Занзибаре.
– О, Паоло! У меня есть дочь. Мы не можем быть вместе.
– Ни одна причина в мире не помешает нам сделать это! Дочь – это прекрасно, любовь моя! Я стану ей отличным отцом, вот увидишь.
Но время шло, шло… И на крыльце детского дома не появлялся ни мускулистый белозубый Паоло, ни фигуристая тренированная красавица-мать. Вообще никто не появлялся, даже какая-нибудь дальняя родственница, которую попросили присмотреть за мной. Хотя бы временно. Хотя бы издалека.
В какой-то момент я устала от несоответствия картинки в голове и жестокой реальности и просто отмахнулась от фантомов. Черт с ними! Пусть сидят в своем Занзибаре. Пусть их там даже тропическими ливнями накроет обоих! Не жалко.
Как вы понимаете, с фантазией у меня все прекрасно, а с остальным беда. Учеба ни одним предметом меня так и не заинтересовала, даже литературой. Точные науки скучны и неинтересны, а чтение книг школьной программы явно переоценено. Все эти зубодробительные описания природы, погоды и бессмысленных пустых диалогов. Скукотень.
Словно в жизни этих самых классических писателей не происходило никогда ничего интересного, и они на стенку лезли от тоски, вот и нашли способ развлекаться – чем себя занять – стали выливать скуку смертную на страницы книг.
Сейчас жизнь такая быстрая, насыщенная, информативная. Пых, пах, где-то на земном шарике все время что-то происходит, а нас через силу заставляют читать классические произведения. Аж зубы сводит.
Впрочем, современную художественную литературу я люблю. Всю фантастику и любовные романы в библиотеке до дыр зачитала уже, а сейчас в основном читаю с экрана – в электронном виде. На пиратках, естественно, откуда у меня деньги? Или как эту книгу – в бумажном виде из магазина я просто… украла. Упс.
Мой трофей. История Сиори.
Наверное, я ей завидую. Нет, точно завидую. И даже не тому, что она владеет магией – где бы в реальной жизни я применяла такие таланты, а? Белье сушила воздушными хлыстами?
Завидую характеру – свободолюбивому, пробивному.
Сиори никогда бы не пряталась у комнаты лифтера под самой крышей, привычно восседая на рюкзаке или куртке. Сиори смело встретила бы двойки в дневнике или вызов к доске. Она бы поразила всех знаниями и умениями!
Она сама – словно ветер – легкая на подъем, не связанная обязательствами, рамками, ограничениями. По крайней мере она долго убегала и пряталась, пока ее не нашли и не сцапали ищейки клана Микадзуки. Я же даже убежать из детского дома в свое время побоялась – здесь хотя бы кормят и есть крыша над головой.
Сиори никогда не страдала от одиночества, наоборот, она к нему стремилась. Быть одной – ее желание, а не продиктованная жизненными обстоятельствами необходимость.
Сиори на страницах книги была старше меня, увереннее, способнее, сильнее.
А теперь Сиори – это я. Вот это попадос, да?
Видел ли кто-нибудь из вас как умирает целый мир? Рушится до самого основания, до последнего камня? Исчезает, лопаясь мыльным пузырем?
Ни один мир не может существовать без создателя или хотя бы его силы, а Сиори не просто уходила – она забирала всю магию с собой. Всю до последней капли.
Небо рыдало потоками дождя, черное, словно на город опрокинули бездонную чернильницу, и теперь тушь текла и текла, без остановки, до краев переполняя землю. Море как многорукий осьминог вонзало щупальца в сушу, в прибрежный песок и тянулось дальше, вперед, к забытым навесам, зонтам, хлипким постройкам. Ненасытный океан вгрызался в разрушенную башню, расшатывал её подножие, крошил камень. Ветер хлестал лицо мокрыми пощечинами.
Как же красиво!
Самая классная способность Сиори – это как раз убегать сюда, в собственный крохотный мирок, прятаться от всех наедине с собой. Стоять у края обрыва, наслаждаясь волнами, грозой, штормом.
