Калевала

Автор предисловия В. Я. Петрухин

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Предисловие. Петрухин В., 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

Когда в середине XIX века финский собиратель фольклора Элиас Лённрот издал подготовленное им собрание карело-финских поэтических песен – рун (составленных преимущественно восьмисложным силлабическим стихом типа четырехстопного хорея), просвещенная Европа была поражена. Европейцы издавна были воспитаны на древнем эпосе Средиземноморья – «Илиаде», «Одиссее», «Энеиде», уже начали знакомство с не менее древними образами индийских «Вед» и «Махабхараты», средневековыми песнями скандинавской «Эдды». Но открытие поэтического творчества народов, относимых к окраинам европейской ойкумены (в рассказах скандинавских саг и русских путешественников они наделялись колдовскими способностями), породило новую традицию в мировой культуре – романтический интерес к мифу и эпосу тех народов, фольклор которых казался навсегда утраченными в процессе воздействия новой европейской культуры и христианизации. Естественно, вспыхнувший интерес к фольклорной древности затронул соседей карелов и финнов, воспринявших призыв Лённрота в начале Калевалы:

Основоположник эстонской национальной литературы Ф. Крейцвальд составил, опираясь на тот же поэтический размер, эстонский эпос «Калевипоэг», где имя главного героя – великана-богатыря Калевипоэга, соотносилось с именем Калевалы, восходящим к общему для прибалтийских финнов имени эпического богатыря Калевы. Его потомки – великаны калеванпойки, в русском былинном эпосе – Колывановичи. Этой традиции последовал и латышский писатель А. Пумпур, создавший поэтический эпос «Лачплесис», на основе латышских сказок и преданий. Удивительнее восприятие карело-финской традиции на Севере Америки, где Г. Лонгфелло воспринял тот же поэтический размер для передачи исчезающего фольклора североамериканских индейцев в его «Песни о Гайавате»:

Обе эпические поэмы вошли в мировую литературу, в том числе в знаменитое отечественное собрание 1970-х годов. «Библиотека всемирной литературы», где русские переводы поэм («Калевалу» перевел Л. П. Бельский, «Песнь о Гайавате» И. А. Бунин) также принадлежат мировой литературе. Наконец, каждый школьник в былые времена должен был знать наизусть «Песнь о буревестнике» М. Горького:

Герои «Калевалы» были далеки от революционного романтизма, Лённрот действительно собрал

Но отдельные песни – руны, записанные от народных сказителей, не представляли собой последовательности событий, подобно той, которую содержала «Илиада» или «Энеида»: Лённрот решил отредактировать эту непоследовательность и представить читателям эпическую историю от рождения «вековечного песнопевца» Вяйнямёйнена в первой руне «Калевалы» до его ухода, после чудесного рождения младенца, крещеного и нареченного королем Карелии, вопреки воле вещего певца рун в последней пятидесятой руне. Помимо распространенных в фольклоре рун о Вяйнямёйнене как культурном герое, устроителе земного пространства, первом пахаре и заклинателе, строителе первой лодки, изобретателе рыболовной сети и первого музыкального инструмента – кантеле, а также рун об Ильмаринена, как демиурге – чудесном кузнеце, рун о Лемминкяйнене, проникающем на тот свет, Лённрот включил в «Калевалу» балладные и заговорные тексты, не имевшие прямого отношения к эпическим сюжетам.

Старец Вяйнямёйнен – центральный персонаж рун, участвующий в создании мира, удачливый соперник прочих героев: даже когда в финской руне он оказывается сброшенным стрелой саамского колдуна в море, он приступил к творению – подставил колено ищущей места для гнезда утке. Из снесенных на колене первобытного героя яиц был создан мир. Этот древнейший евразийский космогонический миф приведен Лённротом в первой руне «Калевалы», но в его редакции творцом оказывается «дева воздуха» Ильматар: это она подставила колено утке-демиургу, а потом родила старца Вяйнямёйнена (он обрел преклонный возраст и волшебные способности уже в чреве матери). Впрочем, подобно библейскому Ионе, он сам вынужден выбираться из чрева пребывающего в первобытных водах существа (правда, не три дня, ка Иона, а целых тридцать лет). Существенный мотив изначального конфликта героев эпоса (Вяйнямёйнена и саамского колдуна) чужд этой романтической космогонии, и Лённрот опускает его.

Объединяющий героев рун конфликт – борьба за Сампо, мельницу-чудесницу, согласно замечательному отечественному фольклористу В. Я. Проппу, является характерным сюжетом народного героического эпоса. Борьба с Лоухи, демонической хозяйкой Сампо (и преисподней Похъёлы) демонстрирует отказ общества, возвышающего своих земных героев, от мифологической первобытной архаики – зависимости от потусторонних сил и их хозяев. Впрочем, дарующая изобилие мельница разбивается во время битвы с Лоухи, ее богатство достается стихии – морю, где с тех пор много янтаря. Но даже кажущаяся неудача героев знаменует отказ от первобытной веры в чудеса. Прочие неудачи также свидетельствуют, что для эпоса мифологическое прошлое с его чудесными превращениями закончилось: кузнец Ильмаринен сковал небосвод, светила и Сампо «из пушинки лебединой, из кусочка веретенца, и из молока коровы, и из ячменя крупинки», но в рунах кузнец терпит неудачу на жизненном поприще – в сватовстве. Напротив, в «Калевале» он состязается в сватовстве с самим Вяйнямёненом, отдает Сампо в качестве свадебного дара за невесту хозяйке Похъёлы, и невеста оказывает предпочтение молодцу перед старцем. В некоторых рунах Вяйнямёйнену удается похитить невесту, и Ильмаринен кует себе невесту из золота и серебра, но волшебная дева не согревает своего супруга. Вяйнямёйнен советует кузнецу отдать негодную невесту женихам, которые ищут богатого приданого.