Я очнулась в своем жилом пузыре под надежными сводами Идэнского купола. Пустоши были грезой, мороком. Мэйби Туморроу никогда не покидала мирную роботскую обитель. Любопытной малышке просто приснился кошмар…
Я ощупала себя, однако следов ранений не обнаружилось, а значит, на подлодке меня не убивали. Отсутствовали мозоли, царапины, синяки, якобы заработанные за время путешествий, ногти оказались ровными и чистыми. Почему тогда я так ярко помню зуд в ладонях от неудачного приземления в куст шипоцвета, запах сигарет, боль от попадания пуль и вкус крови во рту? Наверное, будь я постарше, мой разум загнал бы «ложную» память подальше. Вместо этого он предложил осмотреться.
По заведенному в Идэне порядку я отправилась в столовую. Мне нужен был Срам – уж он-то не соврет! Дед сидел в секции для пожилых. С каких это пор идэнцев делят по возрастным группам? Ай, ладно! Так на моем счету появилось нарушение. Невзирая на предупреждение железной няньки, я вторглась на территорию старичья и назначила Сраму свидание. Полдела сделано, теперь завтракать. На моем столике возвышался гребаный торт – следовательно, Мэйби нынче исполнилось шестнадцать… Ох, да ведь завтра для меня подберут жениха! Час от часу не легче. Ко мне потянулись с поздравлениями доброхоты, претендующие на свой кусочек лакомства. Не вникая в смысл, я выслушивала речи, вяло отвечала на улыбки и вдруг поняла – вокруг каждого человека имелась аура. Но разве способность видеть ее появилась у меня не в тех пустошах из сна?
После еды состоялся разговор со Срамом, не принесший ни капли облегчения и только умноживший количество вопросов. Старик практически ничего не помнил, позабыл даже большинство своих побасенок.
– Порой и вчерашний день заволакивает дымка, Мэйби, – с горечью признался Срам, крепче сжимая переплетенные на коленях узловатые пальцы. – А ты, девочка, просто наслушалась моей брехни, начиталась книг да насмотрелась фильмов. Зря вам, молодым, позволяют шастать в библиотеке и кинозале. Не к добру это. Ты бы обратилась в медблок.
Одно радовало – по утверждению старика, все-таки четыре месяца пролетели и здесь. Впервые мне в голову закралась мысль, что роботы прихватили с подлодки и моих друзей и они тоже томятся в Куполе. Я, как сумела, описала Сраму цыган и попросила сообщить, если он кого-то из них встретит. Дед поглядел на меня с жалостью, правда, обещался исполнить поручение.
Еще оставался аварийный шлюз, через который четыре месяца назад я вылезла наружу, но в стенах не нашлось ни трещинки. Единственная зацепка за мир из моего сна – тувячьи анима-глупости… Судя по всему, мне действительно следовало наведаться в медблок. Однако терять пусть нафантазированные, но яркие и живые воспоминания я не желала. Реальность Идэнского купола похожа на еду, которой тут кормят, – питательную, но безвкусную. Кому, как не мне, знать это.
Вечер я посвятила просиживанию штанов в библиотеке, откуда, к сожалению, пропали многие любимые мною книги. Ну, зато я выяснила наконец все о физиологии взаимоотношений между мужчиной и женщиной, о беременности, родах, детях… Лучше бы я оставалась в счастливом неведении!
На следующее утро ко мне за стол присел мужчина средних лет с физиономией отъявленного мерзавца, изящными нервными руками и высоким слегка хрипловатым голосом. Неужели это мой «жених»?! Угрюмо зыркнув на него, я уткнулась в тарелку и принялась с фальшивым усердием ковырять пластиковой ложечкой белесую кашицу.
– Здравствуй, пупсик! – сладенько воскликнул незнакомец.
Я подняла глаза, намереваясь ответить ему в стиле Тома Мэйби, но слова застряли у меня в горле – ауру этого человека невозможно было с чем-то спутать. Передо мной вальяжно развалился на стуле тот, кто, по мнению Туве, похитил у нее Джо, тот, кто незримо присутствовал на эчеверийской субмарине. Наверное, выражение моего лица подсказало ему, что процесс узнавания идет полным ходом.
– Позволь представиться, Мэйби: Максимилиан Фрай, – мужчина шутливо поклонился, а потом сбросил свою порцию пищи в мусорное ведро. – Не очень приятно жрать эту гадость, а?
Как ни странно, на его действие не отреагировал ни один робот, хотя отказ от еды считался отклонением от нормы, поведением, неподобающим для индивидуума.
– Вы не житель Идэна, – пробормотала я.
– С чего ты взяла, малышка? – ухмыльнувшись, спросил Фрай. – Вдруг я родился вне Купола, как Срам?
– Нет. Здесь все рожи пресные, теперь даже у старика.
– Бинго, карамелька моя! Конечно, я не отсюда! – весело заорал он, опять-таки не вызвав ни малейшего волнения среди робонянек, а потом заговорщицки шепнул: – Я из той реальности, которая приснилась тебе вчера.
Ложка выпала у меня из пальцев, к горлу подступила тошнота. Видимо, до сих пор я не вполне верила в правдивость собственных воспоминаний. Итак, умопомешательство зашло дальше, чем мне показалось сначала, – вот, галлюцинации выбрались наружу средь бела дня.
