«Тише! Не бойся, это всего лишь я. Не включай свет и говори шепотом. Он может услышать. Я хочу тебя кое о чем попросить. Это важно. Я хочу, чтобы ты запомнил. Слушай меня внимательно. От этого зависит многое. Видишь ключ? Возьми его. Запирай им свою дверь. Всегда. Понял? Всегда закрывай дверь на ключ. Обещай мне! И храни его как зеницу ока. Не потеряй. Всегда держи при себе и никому не отдавай.
Мне нужно уехать. Нет, не плачь, пожалуйста! Мне правда нужно. По-другому никак. Ты многого не знаешь. Но я вернусь к тебе. Я обещаю! Неужели ты мне не веришь? Я обязательно вернусь! Ну как я могу тебя оставить? Ты все, что у меня осталось в этом гребаном мире. Ты только меня жди. Жди и не забывай. И молись за меня. Я уже забыл, как это делается. Я не верю. Давно не верю. А ты еще можешь. Ты чистый. Молись и жди.
И еще. У тебя есть музыка. Не забывай музыку. Это то, что навсегда останется с тобой. Что бы ни случилось в жизни и как бы дерьмово тебе ни было, никогда не забывай про нее. Она живет внутри тебя. Твою музыку никто не сможет отнять, потому что ее слышишь только ты. Через нее выплескивай свою боль. Кричи своей музыкой, обрушь ее на головы людей, растормоши, заставь очнуться и выйти из сытой спячки. Расскажи, как хреново иногда бывает. Если они не верят словам, пусть поверят мелодии. Конечно, поверят. Твоей музыке поверят все. Рано или поздно им придется тебя выслушать, и тогда они склонятся перед тобой. Потому что ты – ангел. Солнечный ангел.
Ну вот и все. Мне пора. Не забывай главное. Всегда закрывай дверь на ключ.
Ключ.
Ключ…»
Настойчивые гудки автомобильного клаксона насиловали Франсуа Морелю мозг. Сигнал не прерывался ни на секунду. Какой-то мудак пытался привлечь его внимание во что бы то ни стало.
«Ну что за урод!» – подумал Франсуа, с трудом разлепляя веки и пытаясь сообразить, где он. В следующую секунду взгляд сфокусировался на мигающем зеленом сигнале светофора, и Франсуа прошиб холодный пот. «Черт! Я заснул за рулем!» – сообразил он, просыпаясь окончательно. Водитель такси, пожилой араб, отчаялся ждать, когда преграждающий путь белый «Ситроен» сдвинется с места, и пытался объехать его справа, не прекращая при этом жать на гудок.
Франсуа поднял обе руки в примирительном жесте, но красный от гнева водитель показал ему средний палец и отвернулся. Оставалось только опустить стекло, впуская в салон свежий утренний воздух, и утопить педаль газа, спеша скрыться с места своего позора. Мысль о том, что минут через десять он доберется до своего кабинета и сможет вздремнуть часок, устроившись в крутящемся кресле и положив ноги на стол, слегка успокаивала. Не бог весть что, но шансов выспаться там у Франсуа было больше, чем в собственной квартире, по которой, как сомнамбула, передвигалась жена Тамара, баюкая их полугодовалого сына Вадима, которого которую ночь мучили то ли зубы, то ли колики – Франсуа уже не пытался понять, что именно. Несмотря на то что, готовясь к пополнению семьи, они с Тамарой перечитали тонну новомодной специализированной литературы и даже ходили на курсы, после рождения малыша Вадима стало понятно, что ребенок совершенно не похож на младенца из рекламы памперсов. Его существование сводилось к тому, что он ел, спал и орал. И к последнему Морель оказался не готов. Потому что орал Вадим постоянно.
Сегодня утром мальчик, которому на днях исполнялось семь месяцев, опять разбудил родителей в пять утра. И пока Тамара кормила малыша и ворковала над ним, уговаривая еще чуть-чуть поспать, Франсуа буркнул, что ему нужно на работу пораньше, и позорно сбежал из дома, даже не выпив кофе. На самом деле его заветной целью было добраться до личного кабинета, который по размеру не превышал пяти квадратных метров и был завален до потолка протоколами допросов, папками с висяками, ордерами, выписками из банковских счетов подозреваемых и криминальными сводками. Там Франсуа надеялся покемарить часок до прихода коллег. И вот, не доехав буквально пару кварталов, заснул прямо на светофоре, пережидая красный свет, чем вызвал шквал справедливой критики со стороны местного таксомоторного парка.
«Утро определенно не задалось», – подумал Франсуа, все же предвкушая долгожданный покой. Между тем его мечтам суждено было разбиться о суровую реальность. Еще одним подтверждением несовершенства бытия стал звонок мобильного. Франсуа напрягся. Звонок в такую рань мог означать только одно.
– Я не разбудил тебя, Цветочек? – вежливо поинтересовался из трубки шеф Франсуа, комиссар и начальник отдела уголовной полиции Паскаль Солюс. Вежливость была его отличительной чертой. С этой самой ледяной вежливостью Солюс колол самых матерых преступников. Франсуа вспомнил, как, увидев Солюса в первый раз, подумал, что этому ухоженному мужчине средних лет с идеальной прической и выразительным лицом следует играть благородных аристократов в мюзиклах, но скоро вынужден был поменять свое мнение. Вот и сейчас у Франсуа внезапно мороз пробежал по коже от вежливого вопроса комиссара. Впрочем, вполне вероятно, дело было в свежем утреннем воздухе. Франсуа поспешил поднять стекло в машине.
