На широком весеннем лугу, слегка уходящем в холмы, недалеко от песчаной речушки стоит русоволосый ребёнок. Он стрижен под горшок, на нём бедный льняной мальчишеский наряд – всё выдаёт отрока крестьянина. На его плечах висят лямки твёрдого кожаного рюкзачка, а в самих руках он держит чьи-то аккуратно сложенные пожитки. Чуть поодаль на земле лежит раскрытая шкатулка с пустующим местечком для какой-то ценности.
Изображая озабоченный недовольный вид, он следит за чем-то колыхающемся в весьма густой растительности.
Там, внизу, высокие стебли дикой травы и прочих очень непримечательных растений с листочками закрывают собой небосвод, пропуская лишь редкие лучики солнца. Маленький человечек – не больше шести сантиметров в рост – совсем без одежды аккуратно ступает по мягкой почве, отводит стебли растений шерстистыми ручками, усердно пытаясь что-то отыскать.
Нет, не подумайте, что кто-то сильно заглядывается на это бесстыжее чудо, но как не обратить внимание, что человечек смотрится очень странно? Своими густыми нечёсаными некороткими коричневыми волосами он похож на какого-то зверька. Они такие хаотичные, местами, как бы осенние: то ли оранжевые, то ли жёлтые. Ах, а как же бакенбарды? Они не менее необычные, и сразу не разберёшь, где им положено начало, а где конец.
По нему видно, своими двумя глазёнками разных цветов: один зелёного, другой жёлтого – он уже очень долгое время (по крайней мере, по мнению самого человечка) ищет нечто ценное.
– Какое безобразие! Где ты, камушек?.. – раздражённо слегка хриплым мужицким голосом сказал человечек самому себе.
– Петир, ты точно внимательно смотришь? – с какой-то лёгкой насмешкой и наигранным недоверием откуда-то из высока спросил детский голос.
– Да ты смеёшься?! Нет, бегония тебя возьми! Не смотрю ни в коем разе внимательно! Уже сколько часов, дней, месяцев я ищу его! Да как ты вообще посмел его обронить, ты, сын белки, дочь ежа!
– Так ты же ищешь не так долго… пятнадцать минут?
– Целых пятнадцать минут?!
– Целых пятнадцать минут…
– А-а-а! Невыносимое веретено судьбы и наша ноша: время. Ах если бы не оно, не расцветали бы цветы, не вяли бы цветы! А женщины…
– Ищи же, не болтай… – спокойно перебивая, сказал ребёнок.
– Да как ты посмел перебить меня, великого колдуна, магистра тайных знаний и мастера перевоплощения?! Тебе, сопле, ещё веков и не во век учиться, чтобы просто суметь понять всю мою исключительность!
– Да хватит, я понял уже. Найди… или… давай лучше я найду? Наколдуй только.
– Ах какого же ума ты мой, великий ученик! Горжусь и радуюсь! Одно мгновение и ты тоже уменьшишься!
– Постой, Петир. А что, если самое время меня научить уменьшаться? Эта же несложно, разве не так?
– Проще этого лишь рождение и смерть! Ах, бедное дитя, и как же ты с таким уровнем её исполнишь?..
– Я готов, научите.
– Э-э-эх! Как щебечешь, птичка! Как щебечешь!
– Магистр, прошу, пусть боги не дадут мне вас обмануть, я знаю, что можно уменьшиться с одеждой и вы тоже знаете. Ну зачем же вы голый?
– Ах-ха-ха! – очень резко и по необычному громко захохотал Петир, – тебя не проведёшь… но и меня тоже.
Человечек принялся свободно увеличиваться в размере. В тех же пропорциях и без какого-либо труда из огурчика возвратился пусть и не высокорослый, но полноценный взрослый человек: весьма красивый, подтянутый мужчина средних лет. Его босые стопы оставили необычную вмятину на земле, кончики травы у ног были деформированы и обожжены. Всё такой же голый Петир принялся тянуться к ребёнку, обращённому корпусом в его сторону, но отвернувшему голову, чтобы не видеть наготу. Волшебник забрал у крестьянёнка аккуратно сложенный комплект одежды.
Выхватив и надев поочерёдно каждый элемент комплекта: нижнее бельё, хлопковую бирюзовую рубаху, жёлтые шерстяные штаны и пурпурный льняной балахон, – и оставшись так же босым, мужчина внимательно посмотрел на лицо уже повернувшего взгляд прямо ребёнка.
Улыбка Петира обладает своей магией, не подвластной пониманию. Она выглядит нормальной, обыденной, но в то же время никто и никогда не захочет искренне улыбнуться в ответ. Манеры, доброта – они, быть может, смогут убедить смотрящего изобразить радушие ему, но никогда радушие не пойдёт само.
Строгий и не по годам взрослый взгляд одиннадцатилетки не скрывает намерений: дитя желает обучиться магии у Петира. Вот уже седьмой месяц они странствуют вместе, скитаясь по деревням, и сейчас направляются к обширным лесам эльфов, но за последние два месяца ничему конкретному, наглядному, а самое главное новому Петир его не научил.
– Пожалуйста, наставник, прошу. Хотя бы этому…
Мужчина поменялся в лице, теперь оно выглядит более серьёзным.
– Да, и только попробуй не найти уроненный тобой сапфир.
– Я… я найду.
– Есть же формулы: словесные, жесты, тексты, символы. Помнишь? Мусор из Академии, рассказывал… формула метаморфозы всегда задаётся по следующему правилу… хотя, проще объяснить её суть так… – мужчина стал более задумчивым и проницательным, – в далёкие времена, когда ни леса, ни горы, ни моря, ни океаны не существовали, а была бескрайняя пустыня Рокзархи от горизонта до горизонта и боги только и делали, что конфликтовали друг с другом, и пытались придать форму песку…
