Чтобы найти принципы христианской редакционной политики, разберем 9 заповедей блаженства (Мф. 5:3–11), в которых содержится вся соль и свет учения Христа. За помощью в интерпретации некоторых аспектов буду обращаться к книге епископа ЕХБ Беларуси Леонида Миховича «Нагорная проповедь».
По итогам разбора подготовлю краткую редполитику-болванку. Ее при небольшой адаптации можно использовать в качестве внутреннего регламента любому пишущему коллективу, где люди хотят добиться выдающихся и честных успехов, а также стать настоящими коммерческими писателями.
Отмечу, что большинство выводов – это авторская точка зрения и не более того. В общем, отнеситесь к тексту критически и в то же время снисходительно.
«Блаженны нищие духом,
ибо их есть Царство Небесное»
(Мф. 5:3)
В нашем случае, под «нищенством духа» подразумевается творческая жажда пишущего человека: ему всегда мало, он всегда беден нехваткой настоящего творчества (сравните сократовское «Я знаю, что я ничего не знаю», так может сказать только интеллектуал, который всегда ищет новые знания и понимает, что их поглощение его не насытят). А раз жажду невозможно удовлетворить в этой жизни (главная награда будет все-таки после нее), то единственный способ для писателя обрести «земное блаженство» (счастье) – это непрерывно писать. В этом контексте также можно понимать слова Апостола Павла «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5:17).
Разумеется, «непрестанно писать» – это не значит все время набирать текст, это значит быть погруженным в писательскую работу. А, как известно, львиная доля этой работы – обдумывание и поиск идей. Неспроста Маяковский сначала «выхаживал» стихи, а потом уже записывал их.
Эту же мысль творческого голода, который насыщается лишь в процессе работы, подтверждают слова Христа: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин 4:34). Об этом же свидетельствуют рекомендации если не всех, то большинства маститых писателей – писать нужно ежедневно (С. Кинг, Р. Брэдбери и др.). Это не только удовлетворяет творческий голод, но и оттачивает перо!
Отмечу, что в каком-то смысле Царствие Божие достигается очередной творческой победой на земле. Написал классную статью – прикоснулся на миг к Царствию Божьему, и снова в путь! А что касается других аспектов «нищего духа», то подумайте сами, что, кроме писательства и обдумывания текстов, можно отнести сюда?
«Блаженны плачущие,
ибо они утешатся»
(Мф. 5:4)
Проповедник Леонид Михович в статье-проповеди «Счастливы “несчастные”» выделяет три типа плача, которые мог подразумевать Иисус: «скорбь и испытания, выпадающие на долю человека (плач 1), плач о грехе и страдании этого мира (плач 2), сокрушение о своем грехе (плач 3)».
Если воспользоваться этой интерпретацией, то для многих авторов придет утешение, а также понимание, что путь профи – тернист, труден и со слезами на глазах.
Первый плач состоит в том, что писателю приходится выполнять различные задания, которые даются очень непросто, но именно в писательской практике золотая теория получает переплавку в форму индивидуального стиля. Других путей нет. Вспомните тезис А. Рыбакова: «Чтобы написать, нужно писать». Что интересно, этот процесс не имеет конца. Это своего рода духовное освящение, где каждый этап сопровождается новой метанойей – переменой мышления.
Второй плач – это сокрушение о низком уровне читателей-писателей. Обратите внимание: не насмешка, а сокрушение. Часто ли вы такое видели в жизни? Как правило, маститые авторы критикуют, иронизируют и даже издеваются над низкопробными текстами коллег, а также обсуждают «читательскую тупость».
Иисус не такой, потому что понимает, что каждый автор и читатель может стать лучше. Вопрос в другом: а захочет ли? И здесь настоящего писателя разрывает плач, что многие авторы не хотят преодолевать «грехи» своего творчества, а, наоборот, утверждают, что грех есть стиль(!), или еще что-то в таком же роде. Замечу, что особенности творчества и отход от правил могут воспринимать как «писательский грех», но это не всегда так. Как отличить «писательский грех» от «писательского стиля»? Вопрос интересный и заслуживающий отдельного обсуждения, но не здесь.
Закрывая рассуждения о «втором плаче» отмечу, что иногда стоит и посмеяться над неразумными коллегами, чтобы подтолкнуть их на праведный путь исправления. Иисус не запрещает сарказм, критику и иронию. Не верите – полистайте Евангелия.
И, наконец, плач третий – это скорбь о своем писательском несовершенстве. Язык, языковой корпус, созданный предками писателями, всегда лучше одного писателя. Писателю невозможно стать идеальным: только бог-язык, бог-слово имеют эту характеристику. Этот плач хорошо охарактеризовал Станиславский: «Любите не себя в искусстве, а любите искусство в себе». Действительно, как прекрасно осознавать, что ты – часть большой писательской компании, в которой так или иначе проявляется бог-слово.
