Тихий звон стакана о металлическую раковину. Вода стекает в слив, словно последние капли времени. Я сижу за кухонным столом, передо мной – пирожки. Они ещё холодные, с холодильника, но я знаю: через пару укусов они станут тёплыми, почти живыми.
Мои руки дрожат, как провода на ветру. Я подношу пирожок ко рту, крошки осыпаются на стол, смешиваясь с рассыпанными таблетками. Это не мои лекарства. Это – витамины моего племянника, который верит, что однажды найдёт таблетку, превращающую человека в сверхсущество. Он читает статьи о биохакинге, глотает капсулы с нанопокрытием и мечтает, что его кровь станет серебряной.
Я же мечтаю только об одном – поднести стакан ко рту без помощи трубочки.
Но мои руки – предатели. Они живут по своим законам, подчиняясь не мне, а каким-то древним, забытым импульсам. Я сжимаю стакан, вода колышется, отражая потолочный свет. Вдруг отражение меняется – вместо лампы я вижу… звёзды.
Стакан дрожит. Вода вспенивается.
Из глубины поднимается голубоватое сияние, и я понимаю – это не вода. Это – портал.
На столе крошки пирожков начинают двигаться, выстраиваясь в странные узоры. Таблетки племянника светятся, как миниатюрные реакторы. Я хочу крикнуть, но вместо этого делаю глоток через трубочку – и вдруг ощущаю вкус… космоса.
Холодного. Бесконечного.
Мои руки больше не дрожат.
Они парят в невесомости.
Я смотрю вниз – кухня осталась где-то далеко, а я лечу сквозь туманности, мимо планет, которые выглядят, как пирожки с творогом.
И тогда я понимаю: может быть, племянник и прав.
Может быть, мы все – всего лишь БАДы для Вселенной.
А пирожки – это топливо для звёзд.
Я лечу.
Звёзды мерцают, как крошки сахара на чёрной скатерти космоса. Мои пальцы, ещё минуту назад предательски дрожащие, теперь плавно скользят по потокам света, будто по клавишам невидимого пианино. Каждая нота – вспышка где-то в созвездии Большой Кастрюли.
А пирожки…
Они плывут рядом со мной, тёплые, румяные, будто только что вынутые из печи. Я хватаю один – начинка теперь не творожная, а из туманности Андромеды, сладковато-горькая, с послевкусием оставленных на Земле воспоминаний.
– Ты опоздал на шесть миллионов лет, – говорит мне пространство.
Голос звучит так, будто его пропускают через старую кофемолку, но я понимаю каждое слово.
– Но это неважно. Важно то, что ты съел.
Я смотрю на остатки пирожка в руке. Крошки превращаются в звёздную пыль, таблетки племянника – в спутники, кружащие вокруг моих пальцев.
– Ты думал, это просто еда? – смеётся (или плачет?) космос. – Это билет. А витамины твоего племянника – антенны.
Я хочу спросить, куда же я лечу, но вместо слов из моего рта вырывается Млечный Путь. Он тянется, как нитка жемчуга, и где-то в его конце мерцает знакомая кухня. Там сидит мой племянник, глотает очередную капсулу и смотрит в стакан с водой.
Ждёт, когда его кровь станет серебряной.
А я уже знаю: она уже такая.
Просто нужно улететь достаточно далеко, чтобы это увидеть.
Я лечу.
Вода в стакане моего племянника дрожит, отражая свет далёких галактик. Он ещё не знает, что каждая выпитая им капсула – это маяк, а его кровь уже рисует карты небесных маршрутов.
– Ты не опоздал, – шепчет мне чей-то голос. Он звучит так, будто его выдолбили из куска тёмной материи. – Ты просто выбрал другой путь.
Я сжимаю в ладони остатки пирожка – теперь это комета, оставляющая за собой шлейф из корицы и забытых обещаний.
– Куда я лечу? – спрашиваю я, но космос лишь подмигивает мне чёрной дырой.
Вдруг передо мной возникает дверь. Обычная, деревянная, с потёртой ручкой и царапинами от кота. Та самая, что ведёт на его кухню.
