Сегодня удивительный день – я скинул оковы, тяготившие меня большую часть жизни. По каким-то своим внутренним причинам сейчас я сижу на лавочке в любимом мной парке, где всегда находил душевное успокоение и отвлечение от суеты. Вокруг зелёные шапки деревьев, напротив речка, через которую виднеется золотистый купол церквушки. Вокруг ни души, и это раннее утро принадлежит только мне.
Меня зовут Ф. Ж., и если для вас важна внешность, то представьте крепкого мужчину около тридцати, ростом выше среднего, с круглым, обритым наголо черепом, голубыми глазами и равнодушным, практически никогда не выдающим эмоции лицом, это и есть сегодняшний я.
Когда-то я был маленьким мальчиком, беззаботно проводящим время в этом самом месте. Я любил наблюдать за природой, за каждой мелочью, а ещё за людьми. Я смотрел на то, как они себя ведут в разных ситуациях: ссорятся, милуются, смеются и общаются на пустяковые темы. Сейчас с опытом, пропущенным через себя сквозь года, я понимаю, что уже в детстве мой путь был связан с изучением всего подряд. Но также этот период характеризуется и становлением личности – фундамента будущей жизни.
Все от меня были в восторге – блондин с голубыми глазами, да ещё отличающийся любопытством и пытливым нестандартным умом. Мне пророчили будущее политика или актёра, однако я выбрал более интересное для себя занятие – изучать человеческое поведение. Психиатр – не работа и не талант, я бы назвал это призванием. Но ещё это образ жизни и мысли, который оставляет свой след на всём пути человека.
Так получилось, что я родился в достаточно обеспеченной семье. Мой отец был крупным бизнесменом, круг интересов которого разбросан от транспортных компаний до производств строительных материалов. Мне доводилось видеть его всего один раз в неделю по воскресеньям, поскольку остальное время он был занят своими делами. Мать у меня тоже без дела не сидела, ежедневно уезжая на съёмки различных телешоу, что ей очень нравилось. Она была сценаристом на одном популярном телеканале, и писала всякую ерунду для подростков и домохозяек.
Поэтому, чтобы я не болтался в свободное от учёбы время, меня отправили в школу-пансион, где были такие же отпрыски как и я. Несмотря на то, что я принимал участия во всех играх, многих кружках и других различных общественных мероприятиях, я всегда оставался наблюдателем. Мне нравилось размышлять о взаимоотношениях сверстников, учителей, девочек и мальчиков. Почему одни принимают в свою компанию таких, а других не берут? Или почему у учителей симпатии к определённому типу учеников, а хулиганы априори не могут получать хорошие оценки? Почему один мальчик ударил другого или по какому принципу он выбрал девочку, которую решил дёрнуть за косичку? Как люди сходятся, и почему ругаются из-за мелочей?
Уже тогда я стал отмечать, что большинство стремятся сбиваться в различные компании, избегая одиночества, словно это что-то ужасное. Я наблюдал за формированием различных сообществ по интересам, внешнему виду, характеру, но почему-то меня не тянуло к ним. Мне было комфортно одному. Я не был изгоем или одиночкой, меня всегда брали играть, со мной все общались, и даже спрашивали советов, но всё же я оставался на расстоянии.
Ища ответы на свои вопросы, я часто витал где-то в облаках, вызывая нарекания со стороны педагогов и насмешки среди одноклассников, но мне было интересно и это. Поэтому я с радостью спрашивал, за что именно меня ругает учитель, получая в ответ порцию нравоучений и никогда конкретного ответа. Поверхностность – боль всех школ. Иногда мне казалось, что учителя знают о жизни не больше меня, лишь читая зазубренный материал, и напуская на себя важность. Почему тогда они не отвечают на вопросы, которые не стыкуются со школьной программой и напрямую связаны с жизнью?
Лишь один учитель был снисходителен к моим бесконечным расспросам. Её звали Л., невысокая женщина в возрасте, пребывающая явно не в восторге от учебной системы. Она преподавала биологию, и с большим энтузиазмом общалась со мной, отмечая для себя, что её предмет вызывает во мне интерес.
Однажды я сделал для себя открытие, обнаружив сходство между узором розы, раковиной улитки и веткой дерева, скрученную в спираль. Я поделился этой находкой с Л., и к моему большому удивлению она дополнила мою мысль картинками галактики и водоворота из учебника, сказав, что это Логарифмическая спираль. Я был слишком мал, чтобы понимать все эти скучные термины, поэтому она доходчиво объяснила на понятном мне языке:
– То, что ты заметил называется спиралью Фибоначчи, по-другому её называют спиралью Жизни или Золотым Сечением. Считается, что жизнь развивается по спирали: от меньшего к большему. То есть от растений к животному, а дальше к человеку и космосу. Некоторые верят, что в этом заложен сакральный смысл, поскольку она идеальна по своей сути.
Её мягкий негромкий голос отпечатался в моём детском сознании на долгие годы. Во многом этот разговор стал отправной точкой в моём будущем. Я погрузился в этот предмет с головой, в последствии изучая всё больше и больше. Строение клеток, организм человека, законы природы – всё это поглотило меня. Я с жадностью читал учебники, общался с Л., гулял, неизменно подмечая везде мелочи природы.
