Глава первая. Пьянство в знак протеста
Что за темнота, поток, крутящий темный и холодный чьи-то пасти кто я, что я, где Я. И, где огонь, где пылающие стены и где этот прекрасный ангел смерти, расхаживающий среди языков пламени.
Но это все было когда-то давно и было, наверное, не со мной. А сейчас что-то синее над головой раскинувшееся от края и до края. И это все было и тоже давно. И тогда оно называлось небо. Но есть и отличие от того времени уже дальнего. Земля под ним движется и почему-то рывками. Мир прокручивался под ним тяжело и с натугой, всхлипывая и постанывая. Вот где-то далеко какой-то голос произносит чье-то имя, может быть его, но он опять забыл свое имя.
Наконец он попытался шевельнуться, впрочем, он сделал бы это и раньше, просто не знал как.
Приподнял голову и встретился взглядом с чудовищным монстром. Громадные желтые глаза смотрели безразлично, как сама вечность, огромная пасть с рядами неровных и громадных зубов надвигалась. Пасть двигалась как-то толчками. Подползала к самым его ногам, а затем мир под ним прокручивался, и монстр отъезжал назад. Потом все повторялось заново.
– Е-е-е-е. – вдруг разревелся в голос мир.
Он приподнялся на локтях и увидел перед собой громадного крокодила. Чудище, медленно переставляя лапы, приближалось.
Обернулся назад. Сзади сидела на песке маленькая черноволосая женщина и ревела как белуга. Это она крутила под ним планету пытаясь уволочь от водного чудовища. За калазирис, как раз между грудей, у неё был заткнут бумеранг. Надо ли пояснять что тот самый?
– Здравствуй Хеприрура, здравствуй душа моя.
– Ве-е-е… – надрывалась египтянка, глядя на подползающего крокодила.
Титан мира крокодилов подполз к самым его ногам и застыл.
– Как ты здесь оказалась, душа моя?
– Я…я…я па… пи-пи-и-и-и… – последовало длинное и жалобное подвывание.
– Пи-пи здесь-то причем?
– Папи-и-рус собирала и…и…и… кра… кру… коди-и-и-ил… е-е-е-е…
– Ну, вот, обстановка прояснилась, что ж идем в твои хоромы.
Египтянка, продолжая подвывать и икая, тыкала пальцем в рептилию.
– Скажи мне честно, Хеприрура, мы с тобой встречались раньше? Мне все это не приснилось? Может я был в горячке и все это сам себе набредил? Но там были такие ужасы, что сам вряд ли я бы придумал. Там были огонь, вода, чудовища и люди… еще страшней чудовищ.
Но Хеприрура все тряслась, глядя на крокодила. Видимо чувствовала себя неуютно в его обществе. Пришлось взвалить ее на плечо и отнести дальше от уреза воды.
Однако за всю дорогу к дому от Хеприруры добиться чего-нибудь более вразумительного, чем шмыганье носом и всхлипывание, не удалось.
Во дворе же его ожидал следующий сюрприз в виде кузнеца Энеджеба и онагра Харона.
– Так-так. Разве вы знакомы?
– Конечно. – ответил Энеджеб и указав на онагра пояснил. – Вот он вчера нас познакомил.
– Тем лучше, значит здесь все свои. Теперь, друг мой, Энеджеб, и, моя подруга Хеприрура, ответьте мне на важный вопрос, а то я такое видел, что имею основанья опасаться за рассудок. Так вот вопрос – что случилось с царицей Нейтикерт?
– Ну, друг, не знаю, что ты там увидел, а у нас твориться Бес знает что. С утра сегодня над Домом души Птаха клубился чёрный дым и повалил он прямо из земли. Царица, как говорят, исчезла и не одна, а со всей коллегией вельмож и ходят слухи, что она их утопила и сожгла. Хотя не понимаю, как такое может быть, должно быть что-нибудь одно: сожгла – так пусть сожгла, а утопила – значит, утопила, а все вместе быть не может.
– Поверь мне, друг, может и такое, ещё и не такое может быть. Значит все это, правда.
– Ну, мне без разницы и так – хорошо, и эдак – не жалко! Теперь начнется заварушка, как ты и обещал, отовсюду стягиваются войска. Небсебек, что ты намерен делать?
– Я? Я намерен, согласно обычаю своей страны, можно сказать обычаю святому, намерен здорово напиться для начала, можно сказать, что я просто обязан это сделать, а там посмотрим.
– Ну что ж это и мне подходит в стране бардак, работы нет, а мне как раз должны за работу и, как я понимаю, должны теперь надолго, так пойдем и долг вернем хоть пивом, вот, кстати, у меня и рыба есть, по твоему рецепту к пиву.
Египтянин помахал в воздухе огромной лещеподобной рыбиной. Если кто забыл, то название сей рыбы – цитарина, берет неплохо на навозного червя, ну и на опарыша тоже…
Хеприрура сделала слабую попытку удержать мужчин.
– Какое пиво, гляньте – что на улицах твориться.
– А что с нас, двух долбо..ов взять, кроме как в рыло, кому охота запросто так получить по морде, ну для солидности возьмем вот по дубине, для угощенья жаждущих.
Эх, мать вашу, гулянье удалось на славу!
Вначале, правда, пили, молча и Энеджеб вздыхал, глядя на своего друга и желая его утешить, но, не зная как поэтому кроме – «Да-а-а», а так же «Вот ведь оно как…», чего-то в голову ему ничто более не приходило.
Один раз, правда, он вдруг начал: «Послушай, друг, а вот что царица… " но, глянув на вестника, смолчал. Вестник же, взглянув на небо, и так застывши, неизвестно для чего сказал:
– А звезды те же, друг мой, и там ничто не изменилось, и там они такие, и здесь такие, и она ушла во тьму навеки, а все по прежнему на небе, без всяких изменений. И так же будет после нас с тобою. И на душе от этого такое, что хочется самому немного удавиться. Или кого-нибудь слегка убить.
