К востоку от священной реки, воды несущей в Великую Зелень, в глубине пустынных Алебастровых гор, в самых их недрах, под сводами огромной пещеры, под охраной невидимых во тьме сталактитов, на кальцитовом троне сидит царица Нейтикерт.
Она совершенно такая же, как и при жизни: каменно неподвижная, с чеканными чертами прекрасного и бесстрастного лица, с взглядом огромных черных глаз, устремленным в бесконечность.
На троне священным письмом выбита надпись:
«Великая царица Нейтикерт,
умом не уступавшая мудрецам,
жестокостью, сравнимая с богами,
свирепостью превосходившая зверей,
а красотой всех женщин,
отвагою так же, не уступавшая мужчинам,
коварством равная ядовитым змеям,
а благородством древности героев.
Последняя законная царица Черной Земли,
последняя носительница крови Гора,
ушла в огонь,
тем, завершив судьбы предначертанье.
Нет никого, из тех, кто видел,
Нет никого, из тех, кто знает,
нет никого кто скажет».
(текст автора)
Царица Нейтикерт сидит в полном мраке и в полной тишине. И пещера так глубока, и тьма так густа, и тишина так глуха, что неясно – это уже было, это есть или еще только будет.
Но пронзительная тишина иногда нарушается одиноким звуком – КАП!
И далее долгое молчание.
Нет никого, из тех, кто видел, нет никого, из тех, кто знает, нет никого кто скажет.
Глава первая. Где я, кто я и зачем?
Вначале было темное ничто,
С неявными обрывками чего-то,
Затем, все это полностью исчезло,
Явилось нечто сине-голубое,
Огромное, от края и до края.
И стало ясно – это видит человек,
Лежащий голым на песке,
Раскинувши крестом руками,
Вверх глядя серыми глазами.
Такая вот картина в сознании возникла,
Но только у кого,
– вот это совершенно не понятно.
(текст стихов автора)
– Итак, я умер, и вот это смерть – так думал человек, лежа на спине раскинув руки, – и, значит, так вот выглядит тот свет. Однако, что-то, очень он похож на этот, хотя теперь вот этот (лежащий человек раскидывал пальцы в разные стороны), – это тот, или, напротив, тот – теперь вот этот. Так, это дело надо хорошенько обсосать мозгами, а что тут обсосешь, когда есть только эта синева и этот самый факт, что я все это вижу. И ничего совсем не больше! Впрочем, только что и этого в округе не имелось, так же как и самой округи.
Некоторое времени количество лежал он неподвижно и молча, пытаясь что-либо понять, и понял лишь одно, и нижеследующее:
– Оказывается, мысли есть и после смерти, что собственно не так уж плохо, хотя я это представлял себе несколько иначе.
Человек присел, опершись о песок руками, все вокруг перевернулось пару раз вверх дном и, покачавшись несколько, все же устояло.
– О, бог или – о, дьявол! – сильно удивился человек – да ведь это небо, а вот тут земля – он хлопнул по песку ладонью – я знаю, что все это значит. – Это мир! А это, – он ткнул себя пальцем в грудь, – я вот, в этом мире и, главное, что почему-то голый. Мать вашу! А где ж вещички?
Наклонив голову, он оглядел себя – грудь, живот и длинные ноги. Ну, что ж вполне сойдет, могло бы быть и похуже. Могло все это быть пузатым, кривоногим, одноглазым и хромым.
Какие еще имелись вокруг, в том смысле, что в окрестностях, иные факты?
Еще имелся факт в виде непарнокопытного животного, сидевшего по-собачьи на своей непарнокопытной заднице. «Ага» – подумал человек и более, по факту этому, он ничего не смог подумать. Более всего животное походило на небольшую, но очень стройную лошадь, желто-красной, как песок пустыни, масти, с белым брюхом и с белыми, же чулками.
«Лошадь» – уверенно подумал человек. Короткая жесткая черная грива, начиналась в аккурат между ушами. «Да, лошадь! Факт! И прямо скажем даже конь» – уточнил он, заметив некую, весьма характерную, и очень весомую, для коня деталь. Однако у коня на голове шевелились длиннющие, ну явно не конские, уши. Такой вот был красавец, хотя чего же был, когда – вот же он – такой и есть. Животное слегка раскачивалось и косило на человека хитрым глазом – вот ведь скотина! А также фыркало и прядало ушами.
«Осел! – вдруг понял человек. – Или все же лошадь? – засомневался он тут же, но чуть позже».
– Ну, раз есть мир, а в нем есть я, а так же и еще, быть может быть, осел (а так же лошадь? а точнее, – или может быть), то надо встать пойти и посмотреть – что здесь, зачем, и как, а главное – и почему? – решил человек и вправду встал.
Мир снова закачался, но все вскоре устаканилось, снова, как и было прежде. Теперь шажок, еще шажок (ух, ты как интересно) – получилось!
– Эй, длинноухое животное, а ты на что там все время смотришь, да еще так пристально?
Длинноухий, всхрапнул и помотал головой. Перед ним лежала гладкая, изогнутая дощечка локтя в полтора длиной и шириной в ладонь. Человек поднял ее, повертел, похмыкал и, размахнувшись, бросил. Доска с гуденьем удалилась, развернулась, выписала замысловатую кривую, ещё одну и многообещающе гудя, направилась к человеку, с любопытством наблюдавшему за ее воздушными эволюциями. По мере приближения предмета рот человека начинал приоткрываться, а глаза расширяться и он несколько раз с легкими беспокойством глянул на осла.
