Станция «Эребус-7» висела на орбите мертвой планеты, словно гниющая рыба в космическом океане. Ее коридоры, проржавевшие до дыр, дышали скрипами и стонами, будто металл сжимался от боли. Воздух был густ от запаха озона и разлагающейся органики – смесь, от которой першило в горле даже сквозь фильтр шлема. Гравитация, словно капризный демон, то прижимала Айру к полу, то отпускала, заставляя ее вцепляться в выступы стен, оставляя на перчатках следы ржавой пыли. Каждый шаг отзывался эхом в пустоте, будто станция стонала под ее весом.
– Айра (сжав зубы, переступает через треснувший трубопровод):
– Когда-нибудь я научусь говорить «нет» контрактам на дрейфующих гробах…
Ее голос, искаженный статикой комм-канала, растворился в гуле вентиляции, которая давно перестала работать. Где-то вдалеке капля конденсата ударила по металлу, словно отсчитывая секунды до конца смены.
Робот-компаньон ГЛИЧ, плыл рядом на антиграв-платформе, искрясь короткими замыканиями. Его корпус, покрытый пятнами коррозии, напоминал броню древнего воина, а единственный сенсор-глаз мигал желтым, сканируя обломки. Пластины на его спине дребезжали, как погремушка змеи, готовой к удару.
– Глич (жужжа, подбирает обломок дрона):
– ВАШ ШАНС ОТКАЗАТЬСЯ БЫЛ 89.5% ВЧЕ-Е-ЕРА. ВЫ СКАЗАЛИ: «ХОТЯ БЫ ЗДЕСЬ НЕ ДОЖДУТСЯ ПРОСРОЧКИ ЗА КВАРТИРУ».
Айра фыркнула, поднимая разбитый терминал. На экране еще теплилась надпись: «Добро пожаловать на Эребус-7! Ваш рай в секторе K-9!». Рекламная голограмма в углу изображала пляж с розовым песком, но сейчас от нее остались лишь пиксельные клочья, напоминающие язвы.
– Айра (бросая терминал в мешок):
– Рай… Здесь даже крысы сдохли от скуки. Черт, Глич, сколько еще до конца смены?
Робот завис, его процессор заурчал, словно в горле застревал шарик ртути.
– Глич:
– 3 ЧАСА 14 МИНУТ. СОВЕТ: ПЕРЕСТАНЬТЕ ПРОКРУЧИВАТЬ МЫСЛИ О ДОЛГАХ. ЭТО СНИЖА-А-ЕТ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ НА 40%.
– Айра (с сарказмом, тыча пальцем в его корпус):
– Может, тогда подскажешь, где тут «ценный лом»? А то кроме трупов дронов и плесени…
Она замолчала, заметив, как сенсор Глича дрогнул. Его антиграв-платформа завибрировала, словно испуганное животное.
– Глич (голос участился, искрясь помехами):
– СИГНА-А-АТУРА… НЕИЗВЕСТНЫЙ СПЛАВ. 87% СОВПАДЕНИЙ С ТЕХНОЛОГИЯМИ ДОКОЛОНИАЛЬНОЙ ЭРЫ.
Айра нахмурилась. «Доколониальная эра» значило лишь одно – артефакты «Старой Земли», редкие и опасные. Но за них платили вдесятеро больше. В ушах зазвенело: долги за ремонт корабля, угрозы кредиторов, лицо сестры, которое она не видела пять лет…
– Айра (пролезая сквозь паутину труб, голос напряжен):
– Если это бомба – я тебя разберу на запчасти…
Она просунула руку в щель, где когда-то была дверь. Металл скрипел, царапая скафандр, но под перчаткой внезапно почувствовалась ледяная гладь. Объект выскользнул наружу, будто сам хотел быть найденным.
Диск.
Размером с ладонь, покрытый треснувшими рунами, светился изнутри тусклым бирюзовым. Даже сквозь скафандр он пульсировал холодом, словно высасывая тепло. Айра повертела его в руках – руны начали двигаться, перестраиваясь в узоры, напоминающие карту звездных систем.
– Айра (шепотом, завороженно):
– Что за дьявол…
– Глич (резко отплывая назад, сенсор мигает алым):
– ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: АНОМАЛЬНОЕ ЭНЕРГОПОЛЕ. РЕКОМЕНДУЮ ИЗБА-А-АВИТЬСЯ ОТ ОБЪЕКТА.
Но Айра уже не слушала. Диск будто прилип к ее ладони. В ушах зазвучал гул, как от колокола, погребенного под землей. На секунду стены станции «задышали» – ребра перекрытий сжались, ржавчина поползла вверх, словно кровь по венам.
– Айра (сжимая диск, голос дрожит):
– Ты видишь это? Он… живой?
– Глич (мигая тревожно, платформа дёргается):
– ЭТО НЕВЕРОЯТНО. И ОПАСНО. МОИ ДАТЧИКИ… НЕ МОГУТ…
Голос робота исказился, превратившись в вой сирены. С потолка посыпались искры, а гравитация исчезла, подбрасывая Айру к перекрытиям. Она ударилась спиной о балку, воздух вырвался из легких с хрипом.
– Айра (цепляясь за трубу, кричит):
– Глич! Что происходит?!
– Глич (голос рвется на цифровые всхлипы):
– АКТИВИРОВАНА ЗАЩИТНАЯ СИСТЕ-Е-ЕМА… ЭТО НЕ СТАНЦИЯ… ЭТО…
Робот взорвался градом искр. Панель с потолка рухнула в сантиметре от Айры, разрезав скафандр на плече. Холод вцепился в кожу, но боль перекрыл «голос» – механический, как скрежет шестеренок в пустоте:
