Театральный район Лондона
1887 год
– Какие свеженькие милашки! Неужели при взгляде на них у вас не взыграл аппетит, сэр?
Щеголеватый сводник коснулся в приветственном жесте полей шляпы и покосился на пассажира, сидевшего в глубине кареты. Финеас Ганн бросил взгляд в окно.
– Нисколько.
– Взгляните повнимательнее, сэр, – настаивал торговец живым товаром. – Я сдаю здесь неподалеку комнаты на час.
Он кивнул куда-то в сторону. Девицы, пышные груди которых грозили выпасть из декольте, приняли соблазнительные позы, стараясь привлечь внимание потенциального клиента.
– Пошел к черту!
Финеас резко захлопнул створки.
Помахивая тростью хрустальным набалдашником, франтоватый сутенер двинулся дальше по улице в окружении своих вилявших бедрами девиц.
– Только этим вечером специальное предложение – две девицы по цене одной!
У Финна сдавило грудь, и он тяжело задышал, с трудом ловя воздух ртом.
Парочка сексуально озабоченных джентльменов остановила сутенера и стала торговаться с ним. Финн перевел дыхание. По сообщениям «Дейли телеграф», каждую ночь, начиная с половины первого, на улицах Лондона в районе между площадью Пиккадилли и площадью Ватерлоо работали не менее пятисот проституток.
Судя по всему, тревожные сообщения явились эффективной рекламой для тех, кто не брезговал продажной любовью. Улица просто кишела мужчинами, не знавшими других интересов в жизни, кроме азартных игр, попоек и плотских утех.
Сидя в тесном салоне кареты, Финн почувствовал сильное сердцебиение. Его захлестнула волна страха.
Тело снова сыграло с ним злую шутку. Любая мысль или происшествие отражались на его самочувствии. Финн снова сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, считая до десяти. Приступы часто случались внезапно, без видимой причины. И хотя Финн уютно расположился в комфортабельном салоне кареты и мог, казалось бы, чувствовать себя в безопасности, он каждой клеточкой своего тела ощущал, что его преследует кровожадный убийца, жаждущий всадить ему нож в спину.
Сегодня вечером проявились все симптомы его недуга. Боль в груди, одышка, сильное сердцебиение. Особенно неприятны были онемение и покалывание. Монти называл это парестезией.
Вообще-то Финн сильно сомневался, что у доктора Монтегю Туомбли имелась лицензия. Как выяснилось, он был френологом и в свое время учился у одного австрийского врача по фамилии Фрейд. Созданная последним новая неортодоксальная школа потрясла основы медицины и вызвала множество слухов. В частности, возникли подозрения, будто этот самый Фрейд был заядлым кокаинистом. Финн вздохнул и откинулся на спинку сиденья с мягкой обивкой.
Финн сбился с ног в поисках подходящего врача, и эти поиски требовалось в конце концов прекратить. Вот он и остановился на Монти. К тому же ему показалось, будто «разговорная терапия», как называл свой метод Монти, действительно работает. Прошлым летом лечение по методу Монти помогло ему больше, чем все усилия докторов с Харли-стрит. А за последние годы их сменилась целая дюжина, и все они назывались профессионалами. Некоторое время назад Финн бросил принимать опиум и отказался от лечения ртутью. В итоге он перепробовал все новомодные способы избавления от недуга – от лечения электрическим током до ванн, наполненных льдом. «Шокотерапия приводит организм в порядок», – уверяли врачи. Однако подобные курсы заканчивались или ничем, или банальной простудой.
В конце концов выяснилось, что даже самые известные доктора, светила медицины, не в состоянии справиться с его недугом.
Финн снова сделал вдох, а затем, медленно считая до десяти, стал выдыхать воздух.
И только Туомбли удалось добиться успеха. В течение нескольких месяцев Финн не ощущал симптомов болезни. Однако недавно приступы возобновились.
Промокнув носовым платком испарину на лбу, Финн надел цилиндр и открыл дверцу кареты. Вскоре он уже пробирался через шумную толпу ночных гуляк и девиц легкого поведения. До Лестер-сквер ему оставалось пройти полквартала, а там было уже рукой подать до театра «Альгамбра».
– Добрый вечер, сэр, – услышал он вдруг тонкий девичий голосок.
Повернув голову, Финн увидел бедно одетую девушку, которая шагала рядом с ним. Он вгляделся в ее лицо, освещенное мерцающим светом газового уличного фонаря. Для обычной шлюхи она была слишком хороша собой. Но даже пудра и румяна не могли скрыть болезненную бледность ее лица. Девушке можно было дать не более пятнадцати лет. Скорее всего у нее не осталось в кармане ни пенни, и она хотела, чтобы богатый джентльмен угостил ее ужином.
Девушка дерзко окинула Финна взглядом с ног до головы.
– Такой симпатичный, франтоватый господин, как вы, сэр, наверное, не прочь пропустить стаканчик перед спектаклем. Что вы на это скажете?
