Молодая пара уходит без покупок. Едва входная дверь со скрипом захлопывается, как бородатый мужчина снова достаёт из-под прилавка один из своих товаров.
Владелец лавки подносит к лицу небольшую картину и медленно наклоняет. Дневной свет подсвечивает неровности краски, отчего пасторальный пейзаж наполняет тепло, а пастушки в правом углу, кажется, задорнее улыбаются.
Торговец ухмыляется и гаркает:
– Вишка!
– А!
– Подь сюда!
Неторопливо скрипят ступени. Дочь лавочника, взрослая и полноватая женщина, держит перед собой большую корзину, полную белья. Она не торопится, аккуратно выискивая ногами узкие ступени.
– Чего-й тебе?
– Гляди, – торговец чуть приподнимает картину.
Вишка вздыхает. Круглолицая женщина опускает корзину на прилавок, а после щурится, смешно выпячивая губы.
– Ну как? Вроде хорошо, – мужчина подносит пейзаж ближе к лицу дочери.
– Да ну! – женщина коротко хохочет и тыкает пальцем около рамы. – А это тогда что?
– М? – мужчина хмуро присматривается к пятну, застывшему поверх некогда белоснежного стада овец. – Не преувеличивай. В целом как?
– Ну, нормально… Только смотри – могут и поскандалить, – женщина снова берётся за корзину и разворачивается.
– Пусть попробуют только цену сбить! Чтоб ты знала, чего стоило достать эту работу… – торговец трёт дефект пальцем, а после смотрит на пейзаж на вытянутых руках.
– Оставь это для покупателей. Такого ещё переспорить!
– Зато моё упрямство тебя кормит и одевает, в отличии от Рыльфа, – Вишка замирает, фыркает, и громко хлопает дверью.
Торговец продолжает изучать товар. Он неторопливо, мазок за мазком, просматривает каждый уголок пейзажа. Других недостатков мужчина не замечает и довольно улыбается.
Лавочник подходит к одному из подпирающих потолок стеллажей и примеряет картину к полке.
В этот момент входная дверь снова скрипит. Бородатый мужчина гостеприимно улыбается новому покупателю, да только, стоит его взгляду осмотреть гостя, как румянец торговца заметно бледнеет, а улыбка вянет.
Картина со стуком втискивается между двух других, и мужчина спешит к прилавку.
– Добрый день.
– Стало быть, – кивает владелец.
Бородатый опирается руками о столешницу и с прищуром следит за гостем. Худой юноша едва ли изменился за прошедшие пять лет. Вон, пара новых латок на одежде, а так всё такой же бледный и уставший.
“Уж с теми деньгами, что он платит, можно бы было и подправить здоровье”, – торговец не произносит мысль вслух.
Слишком выгодная договорённость устроена у него с юношей. Да и не хочет мужчина портить настрой пареньку, что с подельниками так бесстрашно рыщет по болотам.
– Ну, что нового? – лавочник застилает прилавок покрывалом и выдавливает улыбку. – Я уж подумал, что ты в топях сгинул: давно не захаживал.
– Дела, так, ничего серьезного, – пожимает плечами гость.
Он, как всегда, говорит тихо и без эмоционально. Лавочник уже привык, но первые годы постоянно переспрашивал.
На прилавок опускается одна из потёртых сумок.
Пальцы в старых перчатках бережно развязывают тесёмки и ныряют внутрь. Одна за другой на покрывале появляются непохожие друг на друга вещи: и серебряная посуда, и медальоны, и украшения из полудрагоценных каменьев. Единственное, что всё это объединяет – устойчивый запах сырости и разложения.
– Достал? – бесцветным голосом спрашивает посетитель.
– Разумеется, – с кряхтением торговец нагибается, чтобы через выудить из тайника небольшой ларчик: – На, проверяй.
Парень открывает крышку и неторопливо осматривает заказ. Торговец тоже, только прихватывает с полки пару перчаток.
– Хорошо. Сколько с меня?
Рука юноши ложится на крышку, и та со щелчком закрывается.
– Ну, – торговец криво улыбается. – Эти находки чинить, чистить, так что за это всё я дам тебе пять золотых. Ты мне должен без малого двадцать. Вот и выходит…
– Помнится, полгода назад ты другую цену ставил…
– Вестимо, однако и ты пойми, я же от рынка завишу. Да и вещи ты редкие хочешь, попробуй выторгуй их, скупи, да без лишнего шума…
Увидь его Вишка сейчас! Она в жизни не поверила бы, что её отец оправдывается перед покупателем. Но она и парня этого не встречала. Что-то нехорошее спит во взгляде покупателя, что-то холодное и опасное. Будить это лавочнику ой как не хочется.
– Как скажешь, – юноша выкладывает нужную сумму рядом с находками.
Поверх монет опускается свёрнутый лист. Торговец кивает, и разворачивает бумагу. Список ингредиентов не сильно колеблется год от года, и этот – не исключение.
– Когда тебя ждать?
–…После зимы, – дверь за гостем захлопывается.
Торговец вздыхает и расслабляется. Едва он остаётся один, как тут же сворачивает покрывало с товаром и отправляется по скрипучей лестнице наверх, на чердак. Сгорбившись, он проходит к круглому окну и опускается на колени. Рама в форме Искры отбрасывает на новый товар резкую тень.
– Избавь их свет от всей заразы, – шепчет торговец и повторяет над вещами символ Светоча, но уже своими пальцами.
Только он заканчивает, как на лестнице скрипят ступени. Темноволосая макушка показывается из отверстия в полу.
– Бадук, что б тебя! Кому сказано, сюда носу не совать!?
– Но мне интересно! – мальчик поднимается ещё на одну ступень и вытягивает шею. – Ты потом поставишь их на прилавок и точно в руки не дашь!
