Я не помню, как здесь очутился, но до сих ощущаю, то блаженство первых секунд: луга цветущих цветов, упирающихся мне в затылок, запах необычайно терпкий, для таких земных созданий, подобно сказочным описаниям мира картин Ван Гога. И Облака, как же они были прекрасны. Не помню, кем являлся раньше, зная только: всё что покорно моему взору – приносит мне долгожданный душевный покой.
Вид, затягивающий мои секунды пребывания здесь, прервал старик. Стоит заметить, что даже старик имел добродушный лик, как и всё здесь.
– Эдинс. Эдинс Нимолли. – представившись, снял шляпу, смотрящий на меня сверху вниз, мой будущий путник, по этому невероятному миру.
В нём всё говорило, о желании погрузиться в незабываемую авантюру: улыбка, короткие седые волосы, белая льняная рубашка с двумя расстегнутыми пуговицами у горла, позволяющие вдыхать полной грудью этот чудный аромат.
Протянувшая мне рука говорила сама за себя – «Ну что, ты со мной?». Конечно я с тобой. – Проговорил сам себе на уме. Ведь это Эдем. Он не способен предать. Детская невинность, вернувшаяся ко мне с минувшими годами, нашла свой отклик в принимающем сознании меня кивком.
– Как же ты позволишь вести себя тому, кого даже не знаешь? – Усмехнулся старик, которого имени я явно не запомню в будущем, но фамилию стану помнить долгие года.
– У вас прекрасная белая рубака. – С такой же ухмылкой произнес в ответ, хватая его руку покрытую пятнами лентиго от возраста.
Примятая трава подтолкнула меня в спину, в сторону неизвестного. Ощутив почву под ногами, движениями сгибающих колен, пытаясь прочувствовать реальность этого места, я получил ответ от моего очередного выкрика подсознания. – Это всё не важно. Сомнения должны покинуть твою голову, ведь это Эдем. Он был прав, этот второй я, твердящий о бессмысленности моих подозрений.
– Куда держим путь? – Эди, обличавший нас настоящими пилигримами, охотно задал вопрос.
– Даже не знаю. Всё что видим мы и так уже прекрасно. Хочешь отправиться дальше?
– Конечно. Мы пилигримы не стоим на одном месте. Если ты не нашли конечно, то что искали.
– Верно. – Кратко сказал я. – Может тогда вперёд? – горящие глаза выдавали меня, мою юношескую любознательность.
– Прекрасный выбор. – Скрестив руки за спиной, наклонившись немного вперед в знак одобрения, выговорил мой проводник.
Мир был дивен. С каждым нашим новым шагом моё желание запечатлеть новые места становились всё ярче и желанней. Нимолли, тем временем заметив мою тягу, магическим образом достал из сумки, которую я раньше не замечал, тетрадь и фломастеры.
– Это тебе.
Удивление – ярко заметная черта моей искривленной улыбки, выдала недоумение. Глупая мысль – «Я похож на ребёнка?», прочерчивала, излишние комментарии по поводу презента. Не произнеся пришедших колкостей, эти тезисы сгинули прямиком в моём сознании, ведь беспокойство, остаться одному из-за нескольких неуместных слов, не давало мне покоя.
– Спасибо.
С этого момента записи стали обретать слегка пахнущий мотив ксилола, выходящий за пределы моего наития. Каждый новый пейзаж ярко выделался на фоне предыдущего, они были бесподобны. Чего стоили горы сравнимые с небоскрёбами, завораживающие меня совсем юнцом. Макушки, погруженные в мягкие снега, напоминающие сорбет, позволили приоткрыть отрывки памяти, соединяющиеся в едино: гуляющего меня с родителями, если не изменяет память по парку, тугую ухватку матери держащая меня поодаль себя и идущего на несколько шагов вперед отца. Возможно, он был занятым человеком, ведь не зря он носил с собой всё время портфель, перемещающийся, словно маятник из стороны в сторону в моменты очередного спора с мамой. Держу пари – ему тоже хотелось вести меня за руку.
Приближающее жужжание комаров пронзало мой слух, напоминая об уходе солнца за горизонт. Наверно здесь становилось стыдно даже насекомых пролетающих мимо меня за причиненные неудобства. Здесь были все ко мне вежливы, ведь это Эдем.
– Устроим ночлег?
– Конечно. Но на чём мы будем спать? – Неловкий вопрос, от неловкого меня, вспомнившего, о невероятно мягкой траве издающей свои сладкие запахи. – Точно.
Достав из своей всё скрывающей сумки: пару ломтиков сыра и багет, старик протянул мне его половину. Каждый его жест казался добродушным, поэтому я не видел причин отказываться. Будь добрый Нимолли наверно даже полностью запачканный в крови, окруженный могильными плитами, то видимые причины, отвернуться от него, не пришли бы мне в голову. Он был всё тем же улыбающимся пилигримом, как и я. Размышления прервала девушка моего возраста, подходящая к нашей компании из двух человек.
– Можно? – Смотрящими глазами на наш небольшой привал, произнесла незнакомка.
– Будем рады. – Ответ последовал только за мной. Странно почему, ведь нас становилось больше, а весёлый кружок пилигримов всегда был рад новым визитёрам.
– Спасибо. Меня зовут Николь Лигримм.
Нас стало трое. С каждым новым шагом вперёд, мне доводилось узнавать что-то новое об Николь. Сказать, откровенно говоря, она была чудной. Все её разговоры задевали и меня, словно мы жили через дорогу друг от друга. Каждая история приходилась мне по душе, подобно дитю разливаясь в смехе лучезарной харизмы. Складывалось ощущение, что и без того прекрасный Эдем становился всё приятней. Стоп, но как, то, что совершенно, может стать еще лучше? Глупость.
