Я очень плохая девочка. Просто бяка. Это все знают и говорят мне, потому что я настолько плохая, что могу забыть. Мне семь, кажется, лет, и скоро надо будет идти в школу. Я уже знаю, что это такое, мне объяснила одна добрая тётя, которая меня охорашивает, только у неё не очень получается. Так вот школа – это место, где мальчиков и девочек учат быть хорошими. Я очень жду школу, потому что хочется хоть чуть-чуть хорошести.
Когда я была маленькой, то уже тогда была плохой, потому что мешала спать папочке. Папочка сердился и хотел сделать меня хорошей. Я сильно кричала, когда он меня делал хорошей, чтобы ему было приятно. Но оказалось, что это мешает каким-то «соседям», не знаю, что это такое, и папочке сказали сначала а-та-та, потом меня забрали в больницу, а он пропал. Мамочка пришла в больницу, посмотрела на меня и решила, что ей такая плохая девочка не нужна. Ну я так думаю, потому что она тоже пропала. Тогда меня забрали в дом для плохих девочек и мальчиков. Потому что там всех стараются каждый день хорошими сделать, но почему-то не выходит, и они плачут.
– Ты! – тыкает в меня пальцем добрая тётенька, имени которой я не помню. – Завтра первое сентября. Что это значит?
– Не знаю, – честно отвечаю я и куда-то лечу.
Я больно стукаюсь о стенку, но не плачу, потому что это привычно уже. Как-то само собой всё происходит, поэтому я уже и не плачу. Папа меня охорашивал по голове, но у него не получилось, потому что я очень же плохая девочка. Ну вот, я привыкла, что голова болит, поэтому даже не понимаю, почему падаю. Наверное, тётенька захотела меня охорошить?
– Тупая овца, – хвалит она меня. – Завтра ты идёшь в школу. И если посмеешь…
Тётенька почти шипит, потому что устала, наверное, вот у неё воздух и заканчивается, но она очень ответственная, поэтому договаривает. Правда, я ничего не понимаю почти из того, что она говорит, но послушно киваю. Я носом стукнулась, и из него идёт кровь, но она скоро остановится. У меня часто так бывает, поэтому это не страшно совсем.
Тётенька меня часто хвалит, хотя я не заслуживаю, но она такая хорошая и добрая, поэтому, наверное, и хвалит. Я послушно иду в общую спальню, чтобы подготовиться. Не знаю, будут ли меня охорашивать перед сном, но подготовиться всё равно надо. Дом, в котором я живу, называется детским, и это всё, что я знаю. Тут нужно хорошо кушать, и я кушаю, хотя даже после еды кушать хочется, но я не жалуюсь, потому что правильно же. Голод – он тоже для охорашивания, мне так добрая тётенька объяснила.
Вот была бы я хорошей девочкой, тогда бы мне было очень грустно, но я очень-очень плохая, а значит, нечего грустить, а надо быть послушной и стараться охорошиться, хотя я не знаю, как это сделать.
Я сажусь на свою кровать. Вокруг девочки лежат и сидят, некоторые из них плачут, а я просто сижу, потому что не знаю, что делать дальше. Я не знаю, как их всех зовут, потому что не запоминаю. Наверное, все плохие девочки ничего не запоминают, значит, так можно плохих от хороших отделить. Хорошие живут в домах для хороших, а плохие тут. Это, наверное, правильно.
Звенит звонок, это значит, что пора идти на ужин. Я встаю и иду. Мне нужно идти аккуратно, потому что на лестнице я легко падаю и пачкаю одежду. Тогда добрая тётенька расстраивается и кричит от этого. Но я не хочу её расстраивать, потому что она хорошая и совсем не забывает попытаться сделать меня хорошей. Только у неё не получается, ну а то, что больно – это же не страшно, мне почти всегда больно, я и привыкла уже.
На ужин каша, на сопли похожая, и водичка коричневая. Она называется «чай», хотя на вкус просто обычная водичка, и всё. Но я не спорю, сказали так называть, я и называю. Ужин я очень быстро съедаю, потому что если зазеваться, то старшие ребята могут отобрать же. Ну они тоже хотят, чтобы я хорошей была, наверное, только если плохо кушать, то потом не спится совсем, а за это могут заставить прыгать. Мне тяжело почему-то прыгается, поэтому я лучше буду спать.
Я иду обратно в нашу спальню, не забыв зайти в туалет по дороге, потому что могу намочиться ночью, если крепко спать буду, а это совсем плохо, и все вокруг расстроятся. Не настолько я плохая девочка, получается. Хотя лучше об этом не думать, потому что тогда голова болеть сильнее начинает.
Я ложусь в кровать. Меня не позвали на охорашивание, значит, сегодня добрая тётенька устала и у неё нет на меня сил. Жалко, конечно, но я не буду плакать, а просто пожалею тётеньку. Наверное, завтра у неё появятся силы, чтобы опять попытаться сделать меня хорошей, а сейчас надо спать.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон. В этом сне есть старшие мальчики и девочки, даже большие дяди и тёти. Они меня не замечают, потому что я тихо-тихо в уголочке сижу. Там ещё большой дядька с бородой, он рассказывает другим о том, какие бывают «миры». Наверное, они все хорошие, потому что никто никого не охорашивает. А не охорашивают только хороших. Так интересно смотреть на хороших. Даже кажется, они от меня ничем не отличаются, но это, конечно, не так. Я, наверное, просто разницы не вижу, потому что плохая девочка. Жалко, что я такой уродилась…
