Опять эта слякотная осень! Пока добежала до остановки – сломала каблук. В автобус еле влезла. Пытаясь удержаться на одной ноге (каблук то сломан), а на крутых поворотах шофер ловко «подрезал» кого-то, ухитрилась достать книжку. Народу, как всегда, набилось множество, и, мокрый песец попутчицы неприятно холодил щеку. А за окнами плакала осень.
С таким трудом вынутая книга показалась неинтересной, мокрая улица заронила зерна тоски в сердце. Сразу захотелось сладкого горячего какао. Хорошо, что до работы ехать всего четыре остановки. Хорошо, что мастерская, где с незапамятных времен сидит старый Сагиб-Золотые руки, у торца соседнего здания. Хорошо, что сегодня четверг, а ещё, что особенно хорошо, сегодня день рождения у Землекопова.
Этот Землекопов, сколько его помню, всегда работал в отделе первичных экспериментов инновационных технологий. Правда раньше этот отдел назывался проще, «Отдел технических экспериментов», да и сам институт, тоже имел другое название. Зато профиль нашего института, даже всемирный экономический кризис не изменил. Тогда, во времена этого самого пресловутого кризиса, многие НИИ развалились (хорошо, что я эти смутные времена в декрете пересидела). А наш, хоть и переименовался, но всё же, уцелел. Когда-то, когда я ещё совсем молоденькой студенткой, по распределению попала в наш институт, все в шутку называли его «НИИЧАВО». Как в знаменитом фильме, наш институт занимался сугубо эфемерными материями и попыткой прикладной реализации этих самых материй. Правда, поговаривали, что именно в нашем институте строят машину времени, но…., я думаю, что всё это просто болтовня. Вообще то, всевозможные научные гранды, наш институт получает регулярно. И Нобелевских лауреатов у нас аж четверо. И, никто мимо, отдела Землекопова «пройти» не может. Все должны иметь положительные результаты первичных экспериментов. Это уже потом все эти профессора и доктора наук приходят к нам, ну в смысле, в отдел доработки инновационных технологий, где я и тружусь старшим лаборантом. Но таких мало. Большинство срезаются у землекоповцев. И вот, сегодня, у Эдуарда Прокофьевича день рождения. Еще неделю назад поговаривали, что, но готовит нечто сверхъестественное, и с каждым днём слухи становились только фантастичнее.
Так что, когда я, наконец, подошла к проходной, увидела по-детски счастливые лица сослуживцев, свертки и подарочные коробки в руках, у меня окончательно оформилось предчувствие чего-то необыкновенно хорошего. Как будто наступает Новый год. Как в детстве. Просто переполняет чувство щенячьего восторга. На этаже, почему-то, пахло мандаринами. В отдел я влетела как на крыльях. И, почувствовав себя снова молоденькой лаборанточкой, с порога начала декламировать Цветаеву, Мариночка, уже примеривающая свой костюм, задорно хахатнула и закончила последние строчки со мной хором. Наш отдел тоже подготовил номер для праздничного «Капустника». Нечто фантастическое и сверхъестественное уже начиналось.
Ровно в десять по громкой связи всех пригласили в актовый зал. Сначала чествовали юбиляра. Эдуарду Прокофьевичу стукнуло семьдесят, хотя выглядел он не старше пятидесяти, наверное, сказалось непосредственное участие в некоторых «первичных» экспериментах. Потом прошел «Капустник», который, на удивление, оказался действительно актуально смешным. Когда всех пригласили в институтскую столовую, в честь торжества громко названную «банкетным залом», где были накрыты фуршетные столики, на улице уже смеркалось. Раскрасневшегося Землекопова усадили на импровизированный трон-носилки, на голову водрузили позолоченный лавровый венок (Отдел материально-технического снабжения готовил номер для Капустника на тему греческой мифологии), и, опьяненные студенческим весельем, всем миром, под стишки и куплеты доморощенных бардов, двинулись в сторону фуршета.
На следующий день тоже никто не работал. Чествование юбиляра продолжалось по отделам. Закуски и напитки, оставшиеся после вчерашнего торжества, и ещё утром заботливо разнесенные сотрудниками столовой, нашли своих благодарных почитателей. Черная икра, осетры, шахматная буженина (и где только Землекопов ухитрился раздобыть все эти, по истине царские, яства, ведь то, что съестной стороной торжества занимался сам юбиляр, тайной не было), и многие другие деликатесы удостоились отдельных тостов, наверное, в каждом отделе. Только к среде следующей недели работа нашего института практически вернулась к прежнему режиму. Затем, каждодневная рутина, постепенно вытеснила воспоминания того детского счастья, подаренного тем осеннем днем, из запорошенного вьюжной зимой сознания.
Хотя, время от времени воспоминания праздника, всё-таки, возвращались, так как землекоповцы предлагали совсем за недорого то икры черной грамм двести, то буженинки «той самой», как из детства, даже в «той самой» серой бумаге, то сервелатика, очень вкусного, но, почему-то без этикетки, причем тайно, как в старые времена, «из-под полы». Происхождением «гостинцев» ни кто не интересовался, ведь так часто в наше время кто то из родственников сослуживцев имеет свой мини колбасный заводик или мини пекарню, где пекутся булки по «бабушкиным» рецептам. Да мало ли как люди на жизнь зарабатывают. Главное вкусно и недорого. Даже несмотря на то, что обилие разнообразных продуктов в наших магазинах уже давно перестало удивлять, желающих прикупить «той самой» колбаски или мандаринчиков, или ещё какой-нибудь вкуснятины с «тем самым», настоящим вкусом из детства, всегда было предостаточно. Овсяные печеньица, миндальные пирожные, свеженький щербет с орехами – стали частыми гостями на наших чаепитиях. Уже ни какая непогода, или семейные неурядицы не выбивали так из колеи. Стоило заварить чайку «со слоном», откусить ароматную калорийную булочку, и всё, любую печаль «как рукой сняло». В общем, жизнь наладилась, жить стало лучше, жить стало веселей. Каждый отдельно взятый сотрудник свято верил в неотвратимость глобального и всеобщего счастья. Все были счастливы.
