Когда-то я совсем другой была. Образцово-показательной, что ли. Слушала классическую музыку. На виолончели играла. Любила петь. И пела: с самого детства. Помню, платьице нарядное, туфельки лаковые, банты огромные на голове – ну как тут удержаться? А взрослые умиляются, в ладоши хлопают. Смехота! Это сейчас у меня голос не тот, а раньше… Вы бы послушали! Про меня так и говорили: артисткой будет. Даже прозвище дали – «Примадонна».
Но жизнь по-другому распорядилась. Она всегда по-своему распоряжается. Это я позже поняла.
Что произошло? Ничего особенного. Папа ушел. Он и раньше уходил: то роман в стихах у него, то любовная лирика. Мог неделями не появляться. Но всегда возвращался. А в тот раз не вернулся. Я тогда в школе училась, выпускной класс, начало учебного года.
В доме тихо стало. Ни смеха, ни песен. У мамы только формулы и реакции в голове, химик она. А папа петь любил, как и я. Когда дома был – пел. А я подпевала…
Я часто думала о папе. Плакала по ночам. Все понять не могла, как так вышло, что мы не попрощались даже. Мама сказала – судьба такая, у каждого своя.
Через полгода у мамы появился новый спутник. Прямо, как я, – образцово-показательный. Голоса не повышает, со всеми на вы. Даже со мной. Смехота! Но мне тогда не до него было. Другие интересы появились – танцы. Ох, и любила же я поплясать! Не меньше, чем петь. Дискотеки, вечеринки, клубы – без всего этого жизни не представляла.
А потом у меня трагедия случилась. Личная. Я с парнем подружилась, с гитаристом из рок-группы. Думала, что он – тот самый. Ни одного выступления не пропустила. Была рядом, дышала в унисон. А однажды услышала, как он другой в любви признается. Даже клятву верности произнес…
Я чуть с ума не сошла. Хотела под поезд броситься, потом решила со скалы в море спрыгнуть. Но подруга остановила и говорит:
– Есть одно место. Там помогут. Давай сходим…
Пришли. На берегу речки компания сидит, розовый закат на полнеба, музыка приятная играет. Все так ошеломительно прекрасно, романтично даже.
Меня приняли, как свою. На мягкую травку усадили, сигаретку дали.
– Давай, – говорят, – красотка, подыми с нами. Грусть уйдет, развеется печаль.
А самый старший с облаком рыжих кудряшек на голове велел затянуться и дым в себе задержать. У меня не получилось. Закашлялась, слезы из глаз брызнули. Тогда я еще не курила, я ведь образцово-показательной была.
