1944 год, октябрь.
Кенигсберг, Восточная Пруссия
Ярко горел камин, но в просторном кабинете было прохладно. Гауляйтер Эрих Кох чинно восседал за огромным столом, строгим взглядом рассматривая вошедших офицеров и человека в штатском. Справа от Коха стоял его адъютант и телохранитель Берг, готовый в любую минуту прийти на помощь шефу. А причины были. И Кох, и Берг знали, что русские объявили охоту на гауляйтеров, и убийство Кубе в Белоруссии это доказало. Правда, Восточная Пруссия и Белоруссия это не одно и то же, но настороже надо быть, даже, если пришедшие посетители – люди проверенные.
А посетителей было трое. Один в черной морской форме, другой тоже в черной, но эсэсовской, и только третий в штатском. Тот, что в штатском, был заметнее старше двух других, тридцатилетних, выглядел усталым и озабоченным. Все трое, войдя в кабинет, представились, как и положено в этом случае.
– Слушаю вас, – негромко произнес Кох, давая понять, что аудиенция началась; то, о чем пойдет разговор, он знал, он читал их докладную записку.
И он не ошибся. Первым заговорил Эрвин Ран, гросс-капитан, бывалый подводник, отвечавший лично перед адмиралом Деницем за проведение испытаний.
– Господин гауляйтер, мы получили приказ об эвакуации, но мы не завершили испытания, – четким командирским голосом доложил Ран. – Прошло всего две недели с их начала.
– И сколько вам надо для завершения? – спросил Кох после небольшой паузы.
– Хотя бы столько же, те же самые две недели, – вступил в разговор человек в штатском; инженер-конструктор Альфред Лебер являлся одним из тех, кто создавал и недавно предложил усовершенствование конструкции объекта.
После сказанного усталость исчезла с лица Лебера, оно приобрело оттенок решительности. Видно было, что человек готов бороться за свое детище.
– Здесь, в условиях мелководья, особенно интересно, как поведет себя наш объект, – решительным тоном добавил он.
Лишь офицер-эсэсовец, отвечавший за секретность и безопасность испытаний, молчал, не решаясь возразить самому гауляйтеру.
Кох достал золоченый портсигар, вынул сигарету, закурил; аромат быстро распространился по кабинету:
– Я вас понимаю, господа. Но русские вплотную подошли к границам Восточной Пруссии, а их авиация, как и английская, регулярно делает налеты.
– Господин гауляйтер, наш объект относится к оружию возмездия! – недовольным голосом отозвался моряк. – Что мне прикажете доложить адмиралу?
Такая реплика не понравилась Коху. Он знал, что адмирал Дениц со своими подводными лодками пользуется особым расположением у фюрера. Портить отношения с Деницем Коху не хотелось. С другой стороны, Кох не терпел, когда ставились под сомнение его приказы. Но в данный момент он почувствовал, что стоявшие перед ним Ран и Лебер правы. И как бы в их поддержку, прозвучал голос молчавшего оберштурмбаннфюрера Ройтмана:
– Простите, господин гауляйтер, но испытуемый объект может послужить нам и сейчас.
Кох затянулся сигаретой:
– Поясните…
– Финляндия вышла из войны. 19 сентября в Москве подписано перемирие между финнами, русскими и англичанами. Это означает активизацию русского флота на Балтике. Поэтому…
– Знаю! – Кох едва не ударил кулаком по столу. – Знаю… Я никогда не доверял этим суоми. Их Маннергейм всю войну юлил, но так и не перекрыл железную дорогу из Мурманска на Москву.
Замолчали. Кох, докурив сигарету, спросил:
– У русских есть похожие объекты?
Гросс-капитан сразу же отреагировал, словно ждал:
– Нет, даже близко нет!
– А у кого есть?
Державший в руке портфель инженер Лебер подошел к столу, Раскрыл портфель и разложил на столе у гауляйтера несколько фотоснимков, рисунков и чертежей.
– Вот это британская… это японская… это наша германская, а вот это испытуемый объект.
– И что в нем нового?
Лебер стал увлеченно рассказывать, пояснять, а Кох, склонившись, внимательно разглядывал иллюстрации; потом выпрямился, посмотрел на гросс-капитана:
– Что, и у японцев тоже?
Обветренное лицо и командирский голос моряка внушали доверие:
– Господин гауляйтер, те, кто считают, что японцы умеют только махать самурайскими мечами, глубоко ошибаются. У японцев отличный флот! Это они доказали еще в начале века русским, а три года назад американцам. Для сравнения, на Перл-Харбор у японцев шли десять авианосцев, у нас же, у Германии, нет ни одного. Как, впрочем, и у русских.
Кох вышел из-за стола, в раздумье прошелся по кабинету:
– Хорошо. Разрешаю вам остаться еще на две недели. Только на две, не больше. В скольких экземплярах вы делаете отчет об испытаниях?
– Как всегда, в одном, учитывая секретность.
– Сделайте в двух. Второй экземпляр мне. В общем, жду от вас полный отчет об испытаниях. – Кох подошел к столу, еще раз глянул на фото, рисунки и чертежи, спросил: – Я так и не услышал, как называется ваш объект?
– «Морской чёрт», – ответил инженер Лебер, складывая все обратно в портфель.
