Кожа под пальцами была мало того что мокрой, так еще и скользкой. Этот дебил здоровенный, прежде чем в воду лезть, похоже, кремом для загара намазался! Или вчерашний не смыл? Наверно так, потому что, сколько Маша на него ни смотрела, чувак только пил, как не в себя. Грусть-тоску заливал… А после полез в море и сразу рванул за буйки, дурачина. Ну, а Маша за ним, будто предчувствовала что. И точно — «поциент» нырнул, а выныривать не захотел. Пришлось тащить. А он мало того, что скользкий, так еще и руки отдергивает, ухватить не дает. И за волосы — без сиропа. Нет волос! Точнее, есть, но короткие — подстригся, видать, недавно, сволочуга мордатая! Но ничего! Мы тебя вот так, под мышечки!
Воды несостоявшийся утопленник все же наглотался, так что, оказавшись на поверхности, закашлялся. И снова вырываться начал!
— Да что ж ты вертишься-то, как кура-гриль!
— Сама ты кура! Кхе-кхе-грр! Отвяжись, богом прошу! Грр. Ну что за жизнь-то? Утопиться и то не дадут спокойно!
— А ты, что ли, топишься?
— Нет, блин, на рыбок посмотреть решил!
— Слушай, а может, ты передумаешь? Ну, топиться-то?..
— Да отвяжись ты!
Теперь еще и ногами пихаться вздумал! И сильно так! Видно, и правда на эмоциях, без шуток отбрыкивался-то. Маша получила коленом в живот, незамедлительно погрузилась в воду и начала пускать пузыри, медленно уходя на дно. Было даже интересно: и вот что теперь этот дебил делать станет?
Присоединится, чтобы топиться, так сказать, «на брудершафт». Рванет к берегу? И ли?..
Утопленник, от которого сейчас были видны только ноги и жопа, обтянутая плавками в веселенький цветочек, зашурудил конечностями, взбил воду, перекрутился и нырнул. Ага. Все-таки усовестился и спасать надумал. Ну-ну. Теперь «в объективе» Машиного зрения были видны его выпученные глаза и сомкнутые в ниточку губы, из уголка которых вверх вырывались редкие пузырьки.
Ушедшая в пучину морскую Маша задрыгалась конвульсивно. Выглядело все это наверняка сильно так себе. Станиславский точно остался бы недоволен. Но, слава богу, длилось все недолго. Утопленник добрался до Маши, с удобством ухватил за волосы, которые у той с последней стрижки как-то незаметно успели отрасти, и потянул наверх, к воздуху и жизни. А после, ругая ее на чем свет стоит, оттранспортировал к берегу. Одно хорошо: теперь не за волосы, будто сломанную куклу, а бережнее, прижимая к себе.
Пожалуй, было даже приятно. Маша всегда неровно дышала именно к таким — крепко сбитым, коренастым здоровякам. А тут еще и ведь картина маслом: брутальный брутал, вспенивая мускулистыми ногами набегающие на пляж волны, выносит «на брег» «деву в беде».
Красота! Очень романтиШно и кинематографиШно. Хоть телевидение вызывай… Хотя вот этого как раз допустить никак было нельзя.
Поднялась суета, набежали скучающие пляжники — дамы в шляпах и с заломленными картинно руками, мужики с прилепленными к носу газетками и с пивасом. Кто-то предложил вызвать скорую, но все-таки «оживил» Машу внезапный гражданин размера кинг-сайз, который надумал делать ей искусственное дыхание рот в рот. Это было совершенно лишним, и Маша тут же «пришла в себя».
— Ты меня чуть не утопил, вражина! — отплевываясь, сказала она и уставила палец в грудь вытащившему ее на берег бугаю.
— Говорил же — отстань! — мрачно отозвался тот, а после махнул рукой и поплелся в сторону навеса, где продавалось пиво.
Маша поднялась, истово, разве что не раскланиваясь, поблагодарила собравшихся за поддержку и помощь, а после заторопилась следом за утопленником. Ну вот привлекал он ее чем-то, да так, что просто неприлично. Вытащить из воды — вытащила, а теперь-то что?.. Маша уверила себя, что по-прежнему в рамках спасательной операции. Спасать-то, если уж совсем честно, мужика было от чего.
Собственно, Маша обратила на него внимание еще вчера. Да и как не обратить, если действо разворачивалось в соседнем номере? Двустворчатое французское окно было распахнуто, и через него наружу, а значит, и в уши тихо сидевшей на своем балконе Маше неслись скандально-занудные рулады, выводимые капризным, немного гундосым контральто, и ответный возмущенный баритон.
— Все эти твои Валерки, Саньки и прочие Лехи, — втирала женщина, — они ужасные! Просто ужасные! Ты связался с плохой компанией!
— Я ее основал! — устало возразил ей мужчина, и Маша захрюкала в кулак — получилось действительно смешно. — И только благодаря этой самой компании, ее успеху, ты, Иоланточка, живешь не в коммуналке, а в отдельной квартире, и ездишь не на маршрутке, а на собственной машине. Как, впрочем, и неугодные тебе чем-то Валерка, Санек и Леха.
— Ты должен двигаться вперед. Расти над собой. А они тянут тебя на дно!
— Его засосало опасное сосало… — пропела себе под нос Маша и снова тихонько захрюкала.
По телевизору ничего путного не показывали, в бар Маша была не ходок… Да и на танцы тоже. Да и что там делать, если на танцполе одни только потные и совсем неинтересные парни и мужички постарше, которые, изрядно заложив за воротник, обязательно начнут выплясывать что-то совершенно дикое, при этом еще и подпевая фальшиво и не в такт.
