– Не пойму, Нил, почему ты не хочешь принять участие в этом фестивале? – обычно добродушное лицо Риса Мейлора, моего менеджера, выглядело сейчас очень расстроенным. – Юстинда – твоя родная планета. Ты столько лет там не был. И приз! Два миллиона галактикоинов! Да и лететь туда по космобану всего неделю.
– Да и чёрт с ним! Я отдохнуть хочу! Сочинить что-нибудь для души. Я год не могу ничего родить! Ни одной мелодии.
Дело было не только в этом. Юстинда – земная колония и планета, где я родился в городе Соденс. Тут прошло моё детство, юность, здесь я учился музыке, начал давать концерты, которые потом распространились на множество обитаемых миров по всей Галактике. Но когда на Юстинде произошёл переворот – к власти пришёл Орден Святого Зива, я решил больше не возвращаться туда, и перебрался на Землю, откуда родом мои родители. Ненавижу и боюсь религиозных фанатиков.
Я вскочил с дивана, подошёл к балконной двери, резким движением отодвинул. Отсюда открывалась дивная панорама: высокие башни причудливой формы из особого материала, который впитывал энергию солнца днём и отдавал ночью, когда они начинают сиять мягким золотистым светом. Ветер плеснул в лицо прохлады, и я зажмурился, прислушиваясь к его мелодии, которая все громче и громче разгоралась в голове.
– Тебе не стоит отказываться, Нил, – рядом оказался Рис. – Это по поводу твоего клуба… – он замялся.
Дзинь. Мелодия жалобно оборвалась, словно лопнула струна.
– Что по поводу клуба? – по спине проскользнул холодок.
– Там была проверка, много нарушений нашли. Теперь тебе грозит штраф. Большой.
– Да выплачу я его. Не мучиться же из-за этой хреновины.
– Ты не сможешь, – Рис выглядел таким расстроенным, что я забеспокоился. – На твоё состояние наложен арест до окончания расследования. Вот.
– Рис, это ведь твоя забота следить за моими делами? И за клубом – тоже, – я постарался изжарить его на месте взглядом.
– Извини, – он развёл руками.
Горы спускались в голубоватой дымке к тёмно-синей глади озера. Ритмичный шелест набегавших с шипением на берег волн, лёгкий бриз, напоённый ароматами вечнозелёных тассель-скоуков, приносил откуда-то издалека едва слышные крики птиц. Вибрации звуков природы проходили сквозь мою душу и превращались в гармоничную мелодию, которую я словно видел наяву как живую быстро меняющуюся картину бытия.
– А, и Нил Дилэйни тут, – знакомый голос заставил меня вздрогнуть. – Рад видеть.
Мелодия, звучавшая в моей голове, рассыпалась с тихим звоном. На балконе стоял Хедд Беллис, румяное круглое лицо в обрамлении светлых редких волос, расплылось в улыбке. Округлая фигура, покатые плечи, уже выступающий живот, скрытый отлично сшитым летним костюмом светло-серого цвета.
– Красиво? – продолжил Беллис, сделав широкий жест. – Уже что-нибудь сочинил новенькое?
– Пока нет, – пробормотал я, стараясь всеми силами не показать раздражения. – Только прилетел.
– Знаешь, Нил, мне приятно, что ты будешь моим соперником, – продолжил Беллис с воодушевлением. – Всё-таки два таких виртуоза вместе – какая интрига! И главное, конкуренция не сделала нас врагами. Не правда ли?
– Да, это точно, Хедд. Ты всегда поступаешь честно.
Когда летел сюда, случайно увидел интервью, где Беллис коснулся нашего соперничества. Рассыпался мне в комплиментах. Заявил, что я – один из лучших фларктонистов современности, виртуоз, «поражающий воображение красотой своих музыкальных импровизаций». Но при этом сказал, что у меня недостаточно развитый музыкальный вкус и техникой игры я владею неважно.
У меня завибрировал на запястье коммуникатор, я набрал код и увидел на экране физиономию главы оргкомитета Элгара Мордекая, тонкие губы растягивала улыбка, но взгляд тёмных глаз был колючим и неприязненным.
– Господин Дилэйни, просим зайти в оргкомитет.
– Зачем? – по спине пробежал неприятный холодок.
– Не задавайте лишних вопросов, – отрезал он и отключился.
Я бросил взгляд на добродушно улыбающегося Беллиса, но теперь в его глазах светилась едва уловимая нотка злорадства.
– Нил, я думаю, это не страшно. Может быть, что-то не так оформлено в списке произведений, который ты будешь исполнять. У них же жёсткий отбор.
– Цензура?
– Ну, – Беллис замялся. – Не совсем. Так. Обычная перестраховка.
Я вышел из отеля и направился к приземистому зданию, выкрашенному в грязно-белый цвет. Взлетел по широкой лестнице вверх и толкнул дверь.
В огромном кабинете за столом сидело трое – Мордекай, полная немолодая женщина и лысоватый субъект со скучающим выражением на треугольном лице с выступающим острым подбородком.
– Господин Дилэйни, – изрёк Мордекай. – Вы не предоставили комиссии конкурса список произведений, которые будете исполнять.
Я набрал побольше воздуха в лёгкие, сделал паузу, чтобы сдержать рвущееся из души раздражение:
– Мой менеджер предоставил вам список: Мисфар Мона, Исаам Солтани, Ликотси. Естественно, лучшие представители земной культуры: Гайдн, Моцарт, Паганини. И мои собственные сочинения.
– Этого мало, – резким голосом отчеканила женщина. – Нам нужно знать, что вы будете показывать в визуальном плане.
– В визуальном? Вы серьёзно это говорите? Я – интуит, импровизатор. Что у меня получится при исполнении, сам не знаю. И разве кто-то может это знать? Это зависит от обстановки, зрителей, моего настроения. Даже физического состояния. Если я буду в горячке играть – у-у-у, такое сотворю, – слова звучали издевательски, и я даже не старался этого скрыть.
