– Моё рождение потрясло меня. Я был оглушён, ничего не понимал, и прошло немало времени, лет, наверно, пять, прежде чем мне удалось хоть немного опомниться. «Лишь сейчас я окончательно пришёл в себя», – так я думал, когда мне было двадцать пять лет. Так же я думал, когда мне было сорок лет. Так я думаю и сейчас, когда мне восемьдесят два. Дело в том, что в любом возрасте кажется, что ты в большей мере являешься собой. Хотя, быть может, я уже давно далеко от себя и приду в себя – или окончательно уйду – после второго потрясения, вы знаете какого, если учесть, что человек испытывает два самых важных потрясения, остальные не в счёт.
Вот что говорил мой сосед по купе профессор Сарман Биги. Я понимаю, что он делал это целенаправленно, желая увлечь меня или, как говорят в моей профессии, «зацепить». Что ж, его можно простить, он хотел рассказать историю своей жизни, надеясь, что она наконец-то была услышана. Так же мать, заботясь о своих детях, идёт на любые хитрости и проявляет чудеса изобретательности. Кроме того, старик знал, чем можно зацепить меня. «Откуда знал?» – спросите вы. С годами люди становятся проницательными, особенно, если проводят много времени в дороге. «Ум прибывает не только с годами, но и с расстояниями», – такая фраза промелькнёт в рассказе моего попутчика. Ему было достаточно посмотреть на меня, перемолвиться со мной парой фраз, чтобы понять, с кем имеет дело (так же опытный читатель, прочитав пару строк наугад из книги, определит – стоит её читать или нет).
– Но если зашла речь о смерти, вот что я скажу, – продолжил он. – Люди выдумывают её образ, но он – этот образ – всего лишь порождение нашей безумной фантазии. Суть вот в чём. Смерть – имеет твой образ. Она – ты и есть. Поскольку ты несёшь её в себе с самого своего рождения. И в самую последнюю минуту ты встретишься с собой, не иначе, ты увидишь себя словно в зеркале.
Сказать по правде, после этих его слов я долгое время боялся смотреть в зеркало.
В его рассказе я услышал достаточно фраз, которые остались в моей памяти. Например: «не доверяю людям, которые пьют вчерашний чай». Или: «Есть люди, обладающие умением не перебивать мёртвых». Или: «Два хороших человека доведут друг друга до ручки гораздо вернее, чем это сделал бы какой-нибудь отъявленный негодяй». Или: «Умирая, человек оставляет нам своё тело так же, как ящерица оставляет преследователю свой хвост». Какие-то из этих выражений войдут в моё собственное изложение рассказа, а какие-то нет, ведь что-то из рассказанного придётся пропустить. Ничего не поделаешь, таков закон моего ремесла – отсекать лишнее, даже если оно представляет интерес.
В ту пору я работал на республиканском радио, а если быть точным – в сельскохозяйственной редакции, и мне приходилось записывать на свой магнитофон голоса самых разных людей. Таковы особенности нашей работы – добывать материал, а затем расшифровывать, сортировать и редактировать. Узнав, что мой попутчик иностранец, а точнее мой соплеменник, большую часть времени проведший на чужбине, я посчитал, что предо мной очень интересный тип, и решил взять у него интервью. В ту пору мне хотелось брать интервью у первого встречного, во мне ещё жил тот юношеский азарт, который в журналистской профессии с годами притихает. Включив магнитофон, я задал своему попутчику несколько вопросов, какие обычно задаются в подобных случаях, – кто он, откуда, куда направляется и что-то ещё в том же роде. Его ответ был неожиданно долог. Поначалу я слушал его, держа палец на клавише «стоп», готовый в любую секунду завершить это спонтанное интервью, но затем, увлечённый рассказом, решил запись не останавливать. Говорю же вам, старик умел рассказывать и знал, как зацепить слушателя. В результате после той поездки у меня осталось несколько десятков кассет. Забегая вперёд, скажу, что эти кассеты мне понадобились, хотя им суждено было пролежать пару десятков лет на полке. К слову сказать, я всегда придерживаюсь правила – не выбрасывать старые кассеты и не затирать их. Я старался не изменять этому правилу и позднее, когда перешёл в область документального кино, хотя видеокассеты профессионального формата стоят весьма дорого. Правда, сегодня в ходу цифровые технологии, и экономить на материале уже нет необходимости (кстати, фильмы «Не уйдём!» и «Водопой имени Ханафи Мавлюдова» мне довелось снимать уже на цифровую камеру). Мои шкафы забиты материалами разных лет, и временами я роюсь там, обнаруживая напрочь забытые вещи.
– Деревня, из которой я родом, называется Луна. Так же называется речка, которая течёт рядом. Как она называлась прежде, никто не знает.
Вероятно, кому-то эта ситуация покажется знакомой: рассказчик, всматривающийся в проносящиеся в окне поля, его внимательный попутчик, узнающий историю чужой жизни, пассажиры, снующие в проходе. Известный литературный приём, используемый Толстым, Буниным и другими. Мне кажется, в этом есть некоторая искусственность, уловка, которой нельзя доверять. Если автор и воссоздаёт потом основную линию рассказа (во что ещё можно поверить), то детали воссоздать нельзя, ясно, что автор их придумывает. Следовательно, это история автора, а не рассказчика. Если в прошлом веке это срабатывало, то сейчас нет.
