Скрипка нудно солировала, высекая скальпелем зазубрины в начинающей болеть голове, звон хрусталя рассекал воздух торжественным переливом, где-то на периферии слуха вплетался в эту какофонию звуков протяжный голос бэк-вокала, лениво обволакивая нытьё струнного инструмента. Яркие огни громоздких люстр выписывали красочные узоры на потолочной лепнине, кружевные колонны отбрасывали причудливые тени на стены, отделанные натуральным шёлком.
Лучший ресторан в городе, куда невозможно попасть простым обывателям, а прослойка высшего общества бронирует столики за несколько месяцев до значимой даты. Вот и я, дура, позарилась на камерную роскошь, обратилась к отцу, чтобы без очереди получить возможность отведать мизерные порции от самого дорогого шеф-повара страны.
Белое, длинное платье, скрывающее от шеи до мысков туфель, отороченное по вороту драгоценными камнями, тяжёлые серёжки, оттягивающие мочки нереальными бриллиантами, высокая причёска с замысловатыми узлами, матовая помада глубокого, кровавого цвета. Упаковка, как и положено дочери Сарбаева – теневого хозяина города.
Свеча на столе давно ополовинила свой срок, лёд в ведёрке подтаял и поплыл, косые взгляды на одиноко сидящую меня неприятно холодили кожу. Первая годовщина, которую я так мечтала провести с Артуром.
Странные метаморфозы происходят с мужчинами после свадьбы. На этапе конфетно-букетного периода они стараются всё время проводить с объектом воздыхания, внимательно улавливают промелькнувшие желания, окружают избыточным вниманием и заботой, замещают кислород собой.
Ради них ты пытаешься изменить себя, мимикрируешь под привычные стандарты хорошей жены и правильной хозяйки дома, запихиваешь глубоко внутрь те ценности и умения, что впитывались в тебя с детства и диссонировали с понятиями восточной женщины.
И что потом? Куда девается заботливый, внимательный муж после медового месяца? Почему всё его внимание достаётся бизнесу, командировкам и совещаниям? Зачем я меняла себя, если в знаменательную дату слушаю завывание смычка в полном одиночестве.
Мы же договаривались провести этот вечер вдвоём в романтической обстановке, собирались посмотреть кино, обсудить, куда полетим в отпуск, запланировать дату и оставить бронь на гостиницу. В который раз набрала номер мужа и содрогнулась от механического голоса в динамике. Недоступен или находится не в зоне действия сети. Более безразличную и мёртвую фразу придумать сложно.
– Прикажете подавать горячее? – материализовался вышколенный официант. На лице отрепетированная маска вежливости, а уголки губ подрагивали в сдержанной, жалостливой улыбке.
– Нет, – качнула головой, изо вех сил держа высокомерную невозмутимость. – Принесите счёт, пожалуйста.
Оплатила, вызвала такси, не желая дёргать отпущенного водителя. Бросила последний взгляд на оплавившийся огарок, задула неровный огонёк и гордо покинула самое крутое заведение, намереваясь забыть про него навсегда.
Сидя в салоне, приняла сообщение с поздравлением от родителей, отписавшись сердечком и улыбающимся смайликом. Не стоило папе знать, что, отказавшись от торжественного ужина в семейном особняке, я в одиночестве возвращалась домой. Надо было соглашаться на приглашение отца. Вряд ли Артур посмел бы заставить Азиза Сарбаева ждать.
Зябко, то ли от кондиционера, то ли от уязвимости души. Ощущала себя оголённой, с вывороченными наружу нервными окончаниями, раздражающимися от малейшего ветерка. Дотронься, и истерику уже не остановить.
– Динара Азизовна, что же вы не позвонили? Я бы прислал машину, – участливо поинтересовался охранник, открыв на сигнал ворота.
– Не волнуйся, Руфат. Здесь недалеко. Сама справилась.
Дом, ожидаемо, встретил тёмными окнами и давящей тишиной. Отсутствие жизни в склепе, так и не ставшим уютным очагом для нас. Я в институте получаю второе высшее, Арт на работе, редкие совместные вечера, даже в жару неимоверный холод в постели. Зачем вить гнездо там, где круглый год суровая зима?
Прошлась по неласковому мрамору, отстукивая каблуками звонкий марш. У родителей ковры. Можно было бегать босиком. А у нас… «Не тащи сюда аул. Сейчас в тренде льдистая поверхность итальянской плитки». Ненавижу… Кухня, словно на борту космического корабля, кожаные диваны, прилипающие к ляжкам, в спальне венге с единственным ярким пятном в виде картины с непонятной абстракцией красного цвета. Куда бы ты не смотрел, а взгляд настырно сползает к вывороченной заднице в рамке под названием «райское око».
Обычно не пила, не видя смысла в горячительном эффекте, но сейчас достала из холодильника бутылку вина и с мстительным удовольствием наполнила до краёв бокал. Сладковатая терпкость коснулась языка, раздразнила вкусовые рецепторы, теплом потекла по горлу.
Почему-то, предполагаемое успокоение от вина не спешило ослаблять натянутую струну в груди. Чувство обиды кипело, распирало, рвалось наружу. Дубин сильно рисковал, заявившись увидеть вместо спокойной и ласковой жены проснувшийся вулкан.
Захватив бутылку и стакан, растеклась по чёртовому, кожаному дивану, противно скрипнувшему от моего веса. В полумраке, подсвеченном только луной, сидела и не спускала глаз со входа. Кажется, на мгновение задремала, не выпуская бокала из рук, и дёрнулась от бархатистого рокота движка подъезжающей машины. Глянула на часы, где стрелка давно провалилась за полночь. Явился любимый муженёк.
