Злата.
Перед глазами мелькают картинки какого-то страшного боевика… Или ужастика. Воздух сотрясают оглушительный стук в дверь и крики папиных «псов».
– Открывайте немедленно! Мы ломаем дверь!
Перевожу непонимающий взгляд на застывшего в прихожей Никиту, нервно цепляясь за края простыни.
– Что происходит? – бросает он, косясь на вибрирующую от ударов дверь.
– Н-не… Не знаю.
– Это ты их привела? Неужели твои слова ложь… Зачем они здесь? Обвинить меня в изнасиловании?
– Нет, клянусь! – взмаливаюсь, стирая предательские слезы. – Никита, пожалуйста, поверь мне. И… Лучше открыть.
– Отзови своих «шестерок», Злата! – яростно произносит Никита.
Я сбивчиво выполняю его просьбу, всхлипываю, прижавшись ухом к двери. Никита проворачивает ключ. Дверь с грохотом распахивается. Папины псы валят Ника на пол и застегивают наручники на его запястьях…
– Отпустите его! – кричу, придерживая простыню на груди. – Он ничего не сделал. Умоляю вас! Кто приказал?
– Леонида Сергеевича арестовали. И в этом виноват он, – в глазах телохранителей вспыхивают огоньки ярости.
Никита стыдливо прячет взгляд и молчит. Тяжело дышит, даже не пытаясь оправдаться или подняться с пола.
– Это… Это правда? Как ты мог?! – вскрикиваю, борясь с желанием залепить парню пощечину. Амбалы поднимают его с пола, как будто угадывая мое намерение. – Как ты мог? – а это произношу, смотря прямо в его глаза. – Я думала… А как же твои слова и… Все, что между нами было? Неужели… – голос садится до хриплого шепота.
– Я не буду оправдываться, ты все равно не поверишь, – протягивает Никита вымученно. – Я… Я сегодня же уеду. Подальше от кошмара, в который ты меня впутала. Разбирайтесь сами.
Никита.
– Эй, обслуга! Ну-ка быстро сюда! Давай нам еще беленькой, да побольше, – пошатываясь и балансируя, стоя на нетвёрдых ногах, кричит какой-то мужик. Небрежно закидывает на плечо мятый галстук и стаскивает с плеч пиджак. Богатый и уважаемый гость, надо понимать. Брезгливо отворачиваюсь и поднимаю груженный грязной посудой поднос. Ступаю по каменной дорожке к черному входу из кухни, сталкиваясь с Татьяной Львовной почти нос к носу.
– Никитушка, можешь ехать домой, – ласково воркует она, бегло обернувшись в сторону пьяного гостя.
– Может, помочь надо, Татьяна Львовна? Что-то они разошлись не на шутку. Белоцерковский договаривался до восьми, так?
– Так. Относи поднос и дуй домой. Я намекну хозяину, что отпустила персонал. Мне здесь тоже засиживаться не хочется, – бросает Татьяна и уверенно шагает в сторону хозяйского столика.
Белоснежная сорочка, такие же белоснежные зубы, высокий рост, раскатистый смех – все это в сочетании с бешеной энергетикой выделяет его из толпы. Говорят, Леонид Белоцерковский страшный человек… Уж не знаю, какими делами он занимается, но все, находящиеся рядом, боятся его, как огня. Но мне до этого нет никакого дела… У меня есть цель – далёкая и близкая одновременно. Кажется, протяни руку и коснешься, ухватишь ее за скользкий хвост. Для этого я терплю всех этих «уважаемых гостей». Подрабатываю где придется, чтобы поскорее исполнить свою мечту – улететь в Америку и продолжить учебу там. Жди меня, Калифорнийский университет! Скоро там буду я – перспективный программист Никита Гончаров, получивший образовательный грант. А пока… Пока мне приходится убирать грязную посуду со столов, разгружать вагоны, собирать мебель, заниматься мелким ремонтом, ну и так далее и тому подобное… Учиться я буду бесплатно, а вот жить в Кремниевой долине придется на свои. И билеты в стоимость гранта не входят. Я не жалуюсь – до конца лета я сумею заработать необходимую на первое время сумму.
Погруженный в свои мечты, окунаюсь в атмосферу кухни. Ставлю поднос на широкий металлический стол и вдыхаю ароматы жареного мяса, красного вина и шоколадного торта. В кухонный гомон и лязг посуды вплетается тонкий девичий голос.
– Закончил, Никит? – интересуется Лана – моя, если так можно выразиться, коллега. И подружка по совместительству. Хотя иногда мне кажется, она хочет стать для меня чем-то большим, чем друг…
– Да, Ланка. И ты не задерживайся. Много хоть чаевых дали?
– Крохи! – закатывает глаза девчонка. Хмурит высокий лоб и заправляет кудрявую каштановую прядь за ухо. – Богатеи они… Только приставать и умеют, сволочи. Я рассчитывала совсем на другие деньги, Ник! И почему такая несправедливость? Вот бы стать богатой… – мечтательно протягивает она. – Ты-то у нас точно скоро станешь одним из них. Уже билет купил?
– Нет. Хочу Степку достойно проводить в одиннадцатый класс и… В общем, матери тоже с деньгами помочь. Тогда и поеду спокойно. Ну так что, идем?
– Львовна попросила двух официантов остаться – меня и Антоновну, – вздыхает Ланка.
Вот хитрюга! Уж я-то знаю, о чем она думает? Наверняка хочет очаровать кого-то из гостей Белоцерковского, вот и напросилась в помощницы к администратору.
– Удачи тебе. Может, встретишь того самого? – нарочито мечтательно протягиваю я.
– Да уж куда там, – бросает в сердцах Ланка. – Всех более или менее приличных женихов Белоцерковский пригласил для своей обожаемой дочурки. Только не говори, что ты ее не заметил! Ходила вся такая из себя… Фифа! – Ланка смешно кривляется, изображая неведомую мне дочь Леонида.
