«Больно. Отец Тьмы, как же все горит. Мышцы, кости, каждый миллиметр тела.
Проклятая саранча. Как будто заживо сдирает с меня кожу. У меня вообще осталась кожа? Кажется, это никогда не закончится.
Сколько лет уже прошло с тех пор, как я похоронен здесь? Год, два, десять? Может, сотня?
Время слилось в одно сплошное сумеречное марево. Кровавое и беспощадное.
Все перемешалось в голове с тех пор, как я оказался заточен в этом каменном саркофаге. Без мельчайшей возможности выбраться. Без шанса на свободу.
Бесконечность агонии под крохотными зубами призрачных тварей. Маленькие кинжалы, раз за разом кромсающие бессмертную плоть. Раз за разом сводящие меня с ума.
Но я найду выход, или мое имя — не Рейв Эридан Кастро-Файрел. А затем, клянусь, убью каждого, кто причастен к моим пыткам. Ульфрик, предательская твоя задница. Надеюсь, твой дух так и не нашел упокоения и мучится где-нибудь в бездне Сумерек, пока я гнию здесь в бессмертии. Надеюсь, ты ответил за каждую минуту, что я провел в этой могиле. За каждую секунду. А если и нет, обещаю, я уничтожу всех твоих родственников. Каждого, кто был тебе дорог. Жену, детей, родителей, внуков. Любимого, на хрен, кота…»
Внутренний монолог мужчины прервался сдавленным рычанием.
«Демоны, как больно… Ну, ничего. Кто-нибудь обязательно забредет снова на это проклятое поле. Кто-нибудь, кого я убью, даже не поднимаясь из земли. Высосу до капли всю магию. И однажды, наконец, смогу выбраться из этой ловушки.
А-а, кого я обманываю. Здесь так давно никого не было. Даже животные опасаются приходить на мое поле. Я не чувствую ни одного живого существа, чью силу можно было бы выпить, хоть немного уняв это жжение… Они все чувствуют меня. Не понимают, но чувствуют, что под их ногами смерть.
Отец Тьмы, я буду гнить здесь вечно! Демонов Ульфрик, чтоб твою душу банши утащила в Сумерки и залюбила там до смерти».
Голос внутри снова прервался, и мужчина замер, напряженно вслушиваясь в окружающий мир.
«О, не может быть… Впервые за такое долгое время! Женщина. Девушка. Совсем молодая. Почти слышу, как бьется ее сердце… Чувствую силу, скрытую в крови.
Подойди поближе, детка. Мне не нужно выбираться отсюда, чтобы с тобой поиграть.
Сладкая… Практически ощущаю твой запах. Странный, необычный аромат крови. Что с тобой не так? Ты — некромант, определенно. Сестра по разуму, значит. Что ж, это тебя не спасет.
Еще немного ближе, милая… Да, вот так.
Тьма, как же от тебя фонит магией! Но не черной, определенно, не черной.
Плевать. Мне сгодится любая сила…».
В этот момент где-то на поверхности, совсем рядом, раздалось женское пение. Проклятый, скованный заклятьем в живой могиле, затаился, вдруг позабыв дыхательный рефлекс, который не смогли вытравить из него столетия под землей. Без воздуха и жизни.
«Красивый голос. Очень, очень красивый голос. Я не слышал человеческой речи так долго…»
Широкая грудная клетка мужчины снова приподнялась. А затем цепочка черных мыслей продолжила бег:
«Звонкая девочка со странной магией… Зря ты пришла сегодня на Пепельное поле. Такая загадочная и смелая.
Живая…
Это ненадолго».
Ангелина
Я шла по пустынному полю, и ноги вязли в густой трраве. Мысли путались от с трудом сдерживаемого гнева и разочарования.
И как меня угораздило так попасть? Как?
Я готовила этот проект полтора года! Да почти два, если считать поиск материала. Так тщательно язык костяных драконов еще никто не изучал! Теперь на эшгенрейском я не только писать и читать могу, но и немного разговаривать. Более того, я уверена, что мое произношение получше, чем у самого профессора Гардарена! Мне с детства бабуля говорила, что лингвистика у меня в крови. Я и профессору так сказала, когда просила меня в аспирантуру принять. А он засмеялся, вручая мне троечный диплом, и ответил:
— Горжусь! Теперь можешь смело переводить на эшгенрейский все детские сказочки, которые помнишь. Если, конечно, осилишь словарь на пятьдесят тысяч слов!
И ушел. Хамское его профессорство. Нет, ну что за несправедливость? Мог бы пойти навстречу юному дарованию. Что с того, что я завалила теорию? Зато древние заклятья у меня от зубов отскакивают! И не только от зубов. Вообще скачут хорошо.
Только с такими знаниями и троечным дипломом историка некромантии я на фиг никому не нужна. Вся надежда была на аспирантуру. А теперь, как говорится, катись дипломированный некромант колбаской за кладбищенской сказкой.
Я ж даже проклятье снять не могу, силенок не хватит. И тут не свезло. Мой анарель очень слабый. С таким источником только историю и изучать. Собственно, этим я и занялась. Да только редиска-профессор мне всю малину попортил.
И вот теперь я — свободный некромант на вольных хлебах.
Пнула ногой комок земли и села на круглый, нагретый солнцем камень. Устремила вдаль романтично-философский взгляд и вздохнула.
Нет, философ из меня тоже не очень. Желание ругаться никуда не пропало.
