1
Солнце только проснулось. Было нежным, как пяточка новорожденного ребёнка. Белые лепестки лотоса розовели в его лучах, как юные девы, только что познавшие любовь.
Ладья «Сияние Атона» скользила по озеру, нежащемуся в каменном ложе, искусно вырезанном руками рабов. Берега охраняли львы, естественно, тоже каменные. Бог земли Геб любил египтян: когда надо, превращал скалы в масло.
Дворец в Малькатте – подарок фараона царице, любящего мужчины любимой женщине – исходил запахом разгорячённой плоти. Его колонны были так высоки, что солнце разгуливало по анфиладам с утра до ночи: царь с царицей не скрывали своих чувств ни от кого, как Осирис и Исида повелевали природой и людьми.
На фронтоне дворца Аменхотеп Третий распорядился рядом со своим именем лазурью вывести имя законной жены, признавая её богиней Египта. Ни один из фараонов ещё не осмелился на такое…
Тэйе торжествовала.
Но этим утром в ладье была не богиня, не жена, а мать, чей пятилетний сын напоминал ей саму себя неравнодушным умом и жаждой перемен.
– Вырасту, женюсь на тебе, – торжественно провозгласил Аменхотеп младший, и поджал губы, выразительно демонстрируя: слов на ветер он не бросает.
– Знаю, любишь меня, но жениться, – мягко возразила царица.
– Папы дочек любят и женятся на них. Значит и сын может жениться на маме, – заупрямился мальчишка.
– Твой ум течёт против течения. Это ни хорошо, ни плохо. Это опасно, сынок.
– Почему?
– Люди не любят перемен…
– Почему?
– Такими их сотворил бог.
– И я буду богом, и переделаю людей! – пухлые детские губы задрожали от возбуждения.
Весло с размаху ударило по стеблю лотоса в воде, срезанный цветок шлёпнулся к ногам царицы.
– Смотри, котёнок прыгнул, наверно, хочет покататься с нами, – не обращая внимания на лишённое жизни растение, которое мать поднесла к губам, пытаясь воскресить его своим дыханием, сын фараона потянулся к борту, протянул руки отважному пловцу.
Тут на берег выбежала девочка, крикнула: Сыночек Солнца, я тебя спасу, нырнула за котёнком и… скрылась под водой.
От неожиданности все замерли. Только один из гребцов не растерялся. Несколько сильных взмахов, и на его руке повисла малышка, прижимающая к себе фыркающего котёнка.
– Я спас её и тоже на ней женюсь, – заявил Аменхотеп младший, когда отважную девчонку потрясли вверх ногами, из неё вылилась лишняя вода, и она открыла глаза.
– А мой Сыночек Солнца? Ты его спас? – увидев рыжего любимца, мотающего мокрой головой, с любовью посмотрела на отважного мальчишку Нефертити, и будто насмотреться не могла.
В шёлковых волосах девочки запутался цветок. Аменхотеп младший высвободил нежные его лепестки.
– Лотос – отец бога Ра, а моё сердце – твой дворец, – сорвались с его губ слова… новорождённого поэта.
– Раньше тебе нравилась сказка, в которой бог солнца был сыном небесной коровы, – лукаво напомнила сыну царица Тэйе.
Но маленький Аменхотеп не слышал её.
2
– Моя львинолицая жена, я жду тебя! – Аменхотеп Третий появился у причала, который более казался театральной бутафорией – так ажурно были выточены из алебастра перила сходен; но овальные гранитные ступени, к которым вплотную могла подойти ладья «Сияние Атона», не вызывали чувства нереальности.
Фараон стоял, раскачиваясь с носков на пятки, будто нагоняя волну, которая поторопит его драгоценную супругу.
– Что это, у меня в глазах двоится? – шутливо спросил он, когда ладья подлетела к берегу.
– Мне тоже подумалось, уж не родила ли я двойню? И не похитили ли у меня дочь, как две капли похожую на нашего сына? – протянула руку и щёку для поцелуев царица Тэйе.
– Кажется, это дочь придворного Эйе. Его жена приносила мне показать девочку…
– Ты не рассказывал мне…
– Тии хотела, чтобы я дал её дочке имя.
– Не удивлюсь, если ты… дал ей дочку.
– Проказница, ты знаешь, моё сердце принадлежит только тебе, – театрально поднёс руку жены к своей груди Аменхотеп Третий и рассмеялся.
– Но у тебя есть ещё кое-что…
– Кое-что?!
– Хорошо, не кое-что, а маленький львёночек, которым я хотела бы тоже обладать безраздельно…
– Золотая моя, солнце обогревает не только Египет, где живет его сын, а и…
– Не продолжай. Знаю, фараон по ночам обязан превращаться в пахаря, а его маленький львёночек – в обыкновенный плуг, – нежно потёрлась щекой о плечо мужа Тэйе.
