Нацизм не анализируют, не изучают, а изобличают. Все факты считаются достоверными, если они доказывают, что нацизм – это зло. Но добро не будет лгать – оно будет искать даже в самом темном политическом углу какие-то проблески света. Только так зло и может быть побеждено. В случае нацизма превращение гитлеровской Германии в абсолютное зло является пропагандистской ложью, чтобы отвести глаза от какого-то другого зла, которое изолгало всю историю XX века.
Исследование нацизма есть не только задача установления фактического и разоблачение лжи, которая поистине стала тотальной, а потому альтернатива этой тотальности – соблазнительной. Настоящее зло спряталось за мифологию зла, которая была своего рода политтехнологией Гитлера, но не он ее придумал, и не в руках его последователей она осталась. Зная, в чем состоят идеи нацистов, мы точно установим, какие идеи непублично внедряются и захватывают весь мир на наших глазах. Гитлер сыграл свою роль в спектакле, который поставил не он. Но актеры в этой постановке о многом невольно проболтались. О чем – мы и поговорим в этой книге.
Докопаться до персоналий, которые разыграли театр абсурда, чтобы задушить национальные государства в Европе, осуществить геноцид славянства и убрать этот вопрос с глаз долой, мы не сможем. Но каждый раз, когда мы будем видеть в нацизме абсурд, можно с уверенностью сказать, что он не истреблен вместе с суверенной Германией, а продолжает использоваться – геноцид славян еще не завершен. Но теперь к нему добавился геноцид всех европейских народов. Поэтому у Европы одна беда – народы перестали различать зло, которое творится под видом борьбы со злом.
Исследование идеологии германского нацизма негласно запрещено. Причина тому – тайна истории, крайне невыгодна тем, кто пользуется теми же идеями и теми же пропагандистскими приемами и практическими методами, что и нацисты. Нацизм скрыт за ширмой, сотканной, с одной стороны из пропаганды нигде не соблюдаемых «демократических принципов», а с другой – из пропагандистского визга, который заменяет здравый подход к историческому явлению, потрясшему весь мир не меньше, чем большевистский переворот. Даже изданные на русском языке «Майн Кампф» Гитлера и «Миф XX века» Розенберга редко становятся объектом тщательного анализа и академического подхода. Но есть масса изданной в период правления Гитлера литературы, которую исследователи в глаза не видели и даже не обращали в эту сторону свой взгляд, потому что пропаганда предписывает назвать «фашистами» и «нацистами» тех, на кого указывает правящая в данный момент группировка. В отместку и в адрес правящей группировки несутся такие же определения. Это нисколько не оправдано даже в порядке аналогий, но в каких-то аспектах идеологии и политической практики можно увидеть сходство – при учете бесспорных различий.
СССР победил гитлеровскую Германию, но коммунистическая идеология не победила нацистскую, поскольку никогда с ней не боролась. Точно так же и сегодня идейной борьбы с русофобией не происходит, поскольку такая борьба тут же высвечивает наличие русофобии не только на Западе и на Украине, но и в РФ – в установках и деятельности высших должностных лиц. А была ли русофобия у нацистов?
Идейная борьба выгодна и продуктивна для тех, кто намерен выигрывать не отдельные сражения, а войну – увидеть Россию в стратегической перспективе. Такой интерес есть только у русских людей, но полностью отсутствует у россиян. Соответственно, русским интересно разобраться с гитлеризмом как с идеологией врага, чтобы объяснить успешность этой идеологии у немцев и многих европейцев того времени, а порой и у русских. И сопоставить эту идеологию со свойствами коммунистической идеологии и пропаганды, которые в какой-то момент заблокировали переход к интеллектуальному преодолению нацизма. А в наши дни этот запрет закреплен уже и в законодательстве, которое можно как угодно искривлять в угоду тем, кто затевает расправы над русскими интеллектуалами.
Хочется считать, что идеология коммунизма и идеология нацизма проиграли – от них остались только забытые всеми тексты и ничтожные во всех отношениях адепты, которые об этих идеологиях не имеют никакого представления. Но осколки пропаганды, исходившей от той и другой идеологии, продолжают действовать и смущать умы, отвлекая их от стратегических перспектив. Достаточно символа, нескольких тезисов и запрета, чтобы загадка расшифровывалась как сокровенная истина, отрицающая позор безыдейной оккупации исторических наций Европы.
Размышление над догматическими брошюрами СС наводит на мысль, что в национал-социализме вторая компонента двусложного названия – социалистическая – весьма отлична от социализма большевистского или общеевропейского толка. В ней происходит отождествление капитализма и революционного движения с еврейством. Германский социализм в работах ведущих немецких философов всегда понимался как «социальность», если по смыслу переводить данный термин на русский язык. Но в нацизме эта социальность получала этнический оттенок: в ней капитал виделся в основном как еврейский и антигосударственные установки революционеров – также как исходящие от евреев-марксистов. То есть, нацизм не принимал ни капиталистического устройства, ни социалистического устройства экономики и государства. И в то же время, в каких-то элементах он совпадал с тем и с другим – при условии, что государственная власть принадлежит только немцам (и нет никакой демократии) и капитал тоже находится в собственности немцев («священный» статус частной собственности относится только к немецкой собственности). Вопрос заключался лишь в том, насколько тотальным может быть этот принцип. В одном случае он мог быть средством очищения политики и экономики от авантюристов и способом построить национальное государство. В другом – средством образования тоталитарного государства, которое вместе с привилегиями немецкому капиталу и немецким политикам закабалял самих немцев. Они невольно оказывались заложниками авантюристов уже не инородных, а своих собственных – имеющих немецкое происхождение и выступающих за их интересы. Из истории мы знаем, что авантюрный вариант национализма довел немцев до фактической ликвидации нации в результате развязывания мировой войны и поражения в этой войне.
