ЧАСТЬ 1. ИНГА
Случай на охоте
Стоял сильный утренний туман. Такие стоят в августе. Над рекой туман нависал клочьями рваной ваты, путался и будто дышал. Инга шла, иногда оглядываясь на звук собственных шагов. Болотные сапоги издавали чавканье. Ружье она держала дулом вниз. Птиц не было слышно, затихли. Только вдалеке гулом отдавался поезд. В туман поезда слышнее.
Она вышла на Савелия неожиданно. Он резко развернул к ней свое испуганное лицо и столкнулся с холодным взглядом мутно-болотистых глаз.
Она вскинула ружье. Савелий побежал. Он бежал, пропадая в тумане. И вновь его очертания вырисовывались черными зигзагами. Поймав в прицел фигуру, Инга разрядила дробь.
Сорвалась с водной пелены стая уток, оглашая всполошным кряканьем утренний воздух.
Незнакомец
За окнами поезда мелькали люпин и цветущий шиповник. Проломленные крыши, сгнившие дома. Ушедшие в небытие деревни. Зеленые джунгли среднерусской полосы – деревья, деревья, заросли… На перронах почти не было людей. На станциях застряла дореволюционная архитектура в виде красно-кирпичных водонапорных башен, одноэтажных вокзалов с высокими арочными окнами… разрушенная советская… Из палисадников выглядывали непотопляемые памятники вождю…
Мартин сел на этот поезд, чтобы ехать на Урал, полярный, и далее в Сибирь… Сибирь была его мечтой с тех пор, как он прочитал Кеннана. Мартину почему-то представлялось, что со времен «Сибири и ссылки» там ничего не изменилась и именно там находится настоящая, ветхозаветная страна Достоевского и Чехова.
В вагоне ресторане, как выехали из Москвы, сказали, что все продукты заморожены, готовить сейчас не из чего. У проводников продавались орехи.
Поезд стучал колесами. Это был звук, погружающий в какое-то другое состояние души. На некоторых станциях можно было выйти и погулять между стоящими поездами дальнего следования. Асфальт едва сохранился. Гравий, камни, трава. Пассажиры выгуливали своих собак. Мелких, побольше, больших. Бедный доберман был в наморднике, разъезжались задние лапы.
На одной станции Мартин вышел и увидел вокзал. Поезд пришел на первый путь. Вокзал небольшого города. Уютная, тихая, солнечная и зеленая станция. Стоянка четыре минуты. За эти четыре минуты Мартин успел оглядеться, дойти до вокзала, вернуться в вагон и взять свои вещи… Поезд тронулся. Растерянной проводнице Мартин ничего не сказал, только улыбнулся. Поезд проплыл мимо где-то за спиной Мартина.
На привокзальной площади можно было взять такси…
Случай на охоте
– Подстрелили по пьяни на охоте.
– Ну и хорошо, – ответил старший лейтенант, заспанный и сам трезвеющий на утреннем холодке. – Кто нашел? Опросили?…
Спешилов прибыл из области на следующее утро.
– Да рыбаки, село тут недалече. А давече пастух стадо погнал, – ответил участковый.
– Рыбаки, охотники, пастухи, собиратели… – бормотал старший лейтенант Спешилов. – Родственники где?
– Родственников его нынче в поселке нету, с женой не живет. А-н нет, сестра тут на хуторе.
– На хуторе?..
– На отшибе деревни, откудава пастух.
– Местная что ли?
– Да она буде странная.
Изба была старая, деревенская, подремонтированная. Трава не кошена. На месте огорода лещина.
Широкие половицы на крыльце заскрипели. Спешилов прошел по чистым тканым половикам, не снимая обуви. В сенях стояла девушка. Белесые, коротко стриженные волосы, неприветливый взгляд.
– Нам бы мать твою увидеть, – спросил Спешилов.
Она молча впустила старшего лейтенанта в дом. При слабом освещении небольших избяных окон, но Спешилов разглядел, что это та особа, которая требуется.
– Инга Игнатьевна?
– Не сильно она горюет, – сказал Спешилов, выходя из избы.
– Ну, двоюродная сестрица, что ей больно горевать. Они и знаться то не знались.
– Она, действительно, какая-то…
– Ведьма.
– Не всех еще пожгли?
Спешилову самому поперхнулось.
– На что живет? Зельями, кореньями торгует?
– Наездами тут, в город уезжает.
Ну да, ведьмы теперь не на метлах по лесам летают. А леса здесь болотистые, подумалось Спешилову.
– Что-то не нравится мне в ней.
Сосновые боры в округе были прозрачные, болотистые, зыбкие…
Собутыльники
Коттеджный поселок примыкал к деревне у кромки перелеска. Заборы высокие, железные кованные решетки. Дом Савелия Никифорова был хорош. Нежилой, поморщился Спешилов. Накануне мужики пили в бане. В клетке лаяла овчарка, Спешилов подошел к псу. Ухо одно висит, не весело смотрит, перестал лаять. На задних полусогнутых присел поближе в решетке.
– Выпустите что ли его, – бросил Спешилов. Вспомнил своего пса, похоронил год назад.
– На болотине, на реке уток стреляли, сезон открыли. В таком то туманище. Да бухие на медведя пошли.
– В смысле на медведя?
Пес смотрел на Спешилова горючим взглядом. Словно хотел рассказать, как собирались на медведя, как отговорить пытался.
– Они медведя то видели?
– Утки, кабанчики, лисы. С города, с Ярославля, с Москвы приезжают пострелять. Поля ивняком затянуло, живности много развелось. Медведь в лесу есть.
Собутыльники Савелия – Артемий и Иван – сидели за столом с полотняными как туман лицами. Их знобило. Как выстрелы прозвучали не помнят, не слышали. Иван, вышли из бани, упал прямо тут и до медведя не дошел. Артемий нес пургу, как вернулся, заснул в доме, а Савелий вроде с местными на болотине встретился.
